Комната, грязно-серая, убогая, стены покрыты выгоревшей облупившейся краской.  Сквозь мутную пелену окна просачивается пыльный свет, оставляя на полу дорожки теней от рамы.  Рассохшийся старый паркет, истертый тысячами ног, сквозь который выглядывают доски перекрытия.  Комната, притворившаяся мертвой, на самом деле таковой не является, полна жизни.  В углу пищит мышь.  На потолке паук сплел паутину, на которую налипло много мошек и черной сажи от керосиновой горелки.  Паук выжидает.  Тараканы нагло штурмуют кусок иссохшего плесневелого хлеба, оставленного кем-то на полу.  Клопы стрекочут во влажных от больных человеческих тел кроватях.  Воздух насыщен миазмами. 
     
     Колокольный звон сотрясает помещение. 
     
     Он по привычке сел в трамвай, хотя еще вчера вечером клятвенно обещал себе, что со следующего утра будет ходить на работу пешком.  Здоровье уходило.  Уже и одышка появилась как-то незаметно, и грудь по вечерам сдавливало.  Всё собирался курить бросить, на завтра откладывал, не заметил, как промелькнул тот рубеж, за которым уже и бросать-то бессмысленно.  Или бросать курить никогда не поздно?
      Откровенно говоря, он и не хотел бросать.  И так слишком мало радостей было у него.  С каждой умершей минутой, днем, месяцем, годом все меньше и меньше того незыблемого, неосязаемого, той волшебной субстанции что порождает в мир причины для восторга, душевного отдыха.  Дети выросли в чужих людей, небо потеряло яркость, солнце остыло, птицы превратились в оборванных черных ворон. 
     Жерлвак. 
     Вырванный из своих раздумий он оглянулся.  Дверь закрылась.  Трамвай рывками тронулся с места. 
     -За проезд передаем. 
     Он пошарил в кармане, растеряно поглядел на кондуктора. 
     -Сейчас, - ответил на требовательный взгляд толстой женщины. 
     Во втором кармане тоже ничего не оказалось. 
     Он похлопал себя по бокам, заглянул во внутренний карман пиджака, нашел там только пустую пачку из-под сигарет. 
     -Мужчина, не задерживайте!
     -Я… сейчас…
     Повторные поиски по уже обшаренным карманам результата не дали. 
     Я… это… Деньги забыл…
     -Готовимся на выход, мужчина! Вроде взрослый уже, вон и седина на висках, а как маленький, ей-богу! Вот оштрафовать бы вас!
     -Да я не нарочно, чес-слово!
     -Ага, как же! Знаем мы как вы не нарочно! Пьянь подзаборная!
     -Зачем оскорбляете? Я ничего вам…
     -Сходим, безбилетный!
     Жерлвак. 
     Никогда он еще не испытывал такого унижения.  Под молчаливые взгляды пассажиров и осуждающее бормотание кондукторши он сошел с трамвая. 
     -Пропил последнее! Как не стыдно?! – раздалось вслед. 
     Он поежился, хотел повернуться, ответить что-то, может даже послать куда подальше, но трамвай не соизволил его дождаться, закрыл зловонную пасть и загрохотал к мостовой. 
     Разрезая напополам прошлое и настоящее, сминая первое и окрашивая в красно-черный цвет последнее, родилась боль.  Он застонал, схватился за голову, не удержав равновесия, упал на заплеванный асфальт остановки. 
     Жерлвак. 
     Потом как бомбежка в наступлении.  Асфальт затрясся, покрылся трещинами.  Из образовавшихся разломов на него полезли насекомые, черные жучки, больно жалящие руки и лицо.  Он закричал, попытался смахнуть насекомых, но они крепко вцепились в его плоть.  Он поднялся, стал отдирать гадов вместе с кожей, вырывая приличные куски мяса. 
     Жерлвак. 
     Под ноги, словно из ниоткуда свалилась лошадиная голова.  Он вскрикнул, запнулся о голову, растянулся на дороге.  Лошадиная голова зафырчала, открыла глаза, начала жевать свой посиневший язык.  Потом больно укусила его за ногу. 
     Жерлвак. 
     Подошедший трамвай сошел с рельс, двинул в его сторону, скрипя колесами по асфальту, подмял его тело под себя, размалывая кости и плоть. 
     Жерлвак. 
     Болотная трава, тина и перегнившие водоросли забили рот. 
     Жерлвак. 
     Он закричал.  Лопнул кровью голос. 
     Жерлвак. 
     Он умер, но остался в сознании. 
     Жерлвак. 
     Черная волна. 
     Жерлвак. 
     Бездна. 
     Жерлвак. 
     Жерлвак. 
     Жерлвак. 
     
     Колокольный звон сотрясает помещение. 
     
     -Мы отрежем вам руки. 
     -За что?
     -Отрежем руки, да.  И ноги отрежем. 
     -За что?
     -Не задавайте глупых вопросов. 
     -Но…
     -Ноги отрежем.  Без наркоза.