Он включил фонарик и направил его в сторону выхода из пещеры.  Снаружи доносилось завывание ветра, и в пещеру залетали крупные снежинки, поблескивая в свете луча фонарика. 
     Марк выбрался наружу и сразу провалился по колена в снег, который уже успело намести за ночь.  Ветер дул с такой силой, что Марку с трудом удавалось удержаться на ногах. 
     Когда он вернулся в пещеру, то первым делом развел костер, и поблагодарил бога за то что им не приходиться сейчас мерзнуть под каким нибудь деревом в лесу. 
     Когда в пещере снова потеплело, Марк устроился поудобней, накрылся курткой и заснул спокойным крепким сном. 
     Разбудил его сильный кашель товарища.  Марк подошел и проверил у того лоб.  Ник даже не пошевелился, но продолжал сильно кашлять.  Его лоб был теплее обычного, но жара не было, и Марк немного поворошил угли, накрыв друга своей теплой курткой. 
     Утром, похоже Нику стало легче, и он даже не вспомнил как прокашлял всю ночь. 
     Марк немного поел, разделив с Ником свою порцию тушенки, сам решив насобирать побольше веток для сигнального костра, и принести в банках из под консервов воды.  Две банки тушенки они необдуманно съели уже в первые сутки, и оставшиеся две решили разделить так, чтобы хватило хотя бы еще на трое суток.  Марк не знал точно когда их начнут искать, и расчитывал что им придеться проторчать в этой пещере не больше пяти-шести дней. 
     Ник не мог помогать Марку собирать дрова для костра, и он занялся изучением наскальных рисунков внутри пещеры.  Нога болела, и немного распухла, но боль была терпимой, а опухоль объяснялась по видимому небольшим внутренним кровотечением из-за поврежденных тканей.  Особо это Ника не беспокоило, тем более он был уверен, что если не завтра, то послезавтра уж точно их обнаружат.  Главное чтобы прекратилась снежная буря, и спасатели смогли начать поисковые работы. 
     А снаружи был ад.  Ураганный ветер сбивал с ног, и врезался в лицо миллионом смерзжихся снежинок.  Деревья сгибались и стонали, угрожая сломаться и рухнуть всей своей многотонной тяжестью на заснеженную землю.  Небо и земля, казалось слились в единое целое, внутри которого еще пульсировали две такие незащищенные жизни: Два человека, пытающихся выжить в этом снежном кошмаре. 
     Марк смог все же собрать немного веток, выкапывая их из под снежных завалов.  На все это у него ушел почти целый день.  Каждый раз он приносил в пещеру несколько сучьев, акуратно складывал их у костра, чтобы дать им просохнуть.  Затем полчаса грелся у костра и снова выходил наружу.  Вечером он чувствовал себя разбитым, и когда Ник предложил ему, теперь уже свою порцию тушенки, то не нашел в себе сил отказаться. 
     Благодаря небольшому размеру пещеры, много топлива не требовалось, и достаточно было поддерживать только жар углей.  Марк начинал уже беспокоиться о возможной нехватке провизии, но все же надеялся что в скором времени их отыщут. 
     Они молча сидели и смотрели на мерцающие угольки, вслушиваясь в низкий вой бушующего снежного шторма, когда вдруг Ник нарушил молчание:
     -Он погиб. . .  –произнес мужчина и уставился в пол пещеры. 
     -Ты кого имеешь в виду? –Озадаченно спросил Марк не понимая о ком идет речь. 
     -Об отце. . .  И это я убил его. . . 
     -Как это “убил?”-Спросил Марк удивленно. 
     -Помнишь, я рассказывал как он любил возиться со своим домом на колесах?
     -Помню, -ответил Марк. 
     -Так вот в тот день отец закончил перестилать пол, и кое где покрывал лаком новый паркет внутри прицепа.  Дверь он всегда оставлял открытой и подпирал ее чем нибудь тяжелым. 
     А мне тогда было пятнадцать.  Мозги набекрень. . . ну понимаешь как обычно у подростков?
     Так вот я уже не помню зачем тогда мне отец понадобился, но я зашел к нему в трейлер.  Мы тогда слегка повздорили, и я когда выходил, то назло ему сдвинул камень который придерживал дверь.  Дверь закрылась, а я ушел. . . 
     Все это Ник рассказывал не поднимая головы.  Марк скорее чувствовал чем слышал, как дрожит у приятеля голос, а потом он заметил как редкие капельки одна за другой падают на каменистый пол, отражая неяркий свет тлеющих углей.  На секунду Марку показалось, что Ник плачет кровавыми слезами, и его даже слегка передернуло от неожиданной ассоциации. 
     Ник продолжал свой странный рассказ:
     -Мы с матерью сидели в салоне и смотрели телевизор, когда вдруг залаяла наша псина, и одновременно с этим мы увидели отблески пожара в окнах. 
     Я почему-то уже сразу понял, что случилось что-то непоправимое, и рванулся к горящему прицепу. 
     Сквозь толстое стекло двери трейлера, я увидел пылающего отца, пытающегося открыть заклинившую дверь.  Он бил изо всех сил по окну, а его рукава уже превратились в объятые пламенем факелы.  Я стоял, словно параллизованный этим жутким зрелищем и не мог сдвинуться с места.  Я видел как густая копна волос, которыми он так гордился, вдруг вспыхнула, а кожа на лице начала пузыриться и раздуваться.  Отец смотрел прямо мне в глаза, а рот искривился в гримасе боли и ужаса. 
     Потом он медленно сполз по двери, и больше я его не видел. . . 
     Ник замолчал.  Затем подобрал с земли сухую ветку, и начал что-то вычерчивать ею в теплых остатках угольной пыли.  Лишь через несколько минут он продолжил:
     -Следователи сообщили нам что пожар начался из-за халатности моего отца, который работал с лаком в запертом непроветриваемом помещении, да еще и курил. 
     Они сказали что возможно два варианта развития событий:
     Отец закурил и заснул.