От него веером исходили зеленовато-жёлтые лучи, и в небе, как на огромном экране, дрожа, постепенно проявлялось неясное изображение.  Оно становилось всё чётче, будто кто-то наводил резкость и вот, когда все, кто смог, оказались на улицах, небесный экран был настроен.  Люди увидели на нём дома большого города, и множество тёмных дисков в небе.  Город горел, вверх поднимались чёрные столбы дыма.  Внизу меж домов были видны маленькие фигурки людей, похожих на муравьёв.  Помутнение разом вдруг схлынуло со всех, глаза осветились разумом, но никто по-прежнему не мог ни пошевелиться, ни сказать, что либо.  Молча стояли и смотрели вверх.  Затихли крики и у тех, кто не в силах был выбраться наружу.  Мёртвая тишина стояла вокруг.  А на экране люди чёрными точками, куда-то суетливо перемещались, бежали.  Виден был нескончаемый поток машин, рвущихся прочь.  Автомобили сталкивались, наезжали друг на друга, некоторые загорались, и тогда на экране в этих местах словно зажигались спички, а вверх тянулся чернильный дымок.  Изображение увеличивалось, улицы приближались, вот уже стали видны отдельные бегущие люди, какая одежда на них, пешеходные полосы на асфальте, потухший светофор, светлая легковушка, врезавшаяся в фонарный столб.  … Подле машины, в луже крови, расхристанное тело женщины в белом платье.  Ещё увеличение - и с высоты человеческого роста видны разбросанные веером тёмные волосы, кровавое месиво вместо лица.  Рядом на асфальте сидела девочка лет полутора, в жёлтой маечке и шортиках.  В одной руке у неё маленький плюшевый медвежонок.  Девочка сосредоточенно водила этим медвежонком по луже крови, размазывая её по асфальту.  Мимо пробегали люди, а девочка всё водила и водила мягкой игрушкой …
     Картинка, мигнув, погасла, тут же появилась другая.  Пылающая Останкинская башня, рядом зависнувший громадный диск, бьющий по ней смертоносным лучом.  Горящий кремль, чёрные диски в небе над столицей, струящиеся внизу толпы бегущих людей.  Изображения сменялись на небесном экране, но везде была паника и разрушение.  Потом всё померкло, лучи, исходящие из диска, погасли, а сам он медленно растаял в тёмном небе.  Ступор спал с людей, но они всё так же молча стояли, боясь пошевелиться.  И каждый вдруг ясно осознал, что это всё, конец, что прежняя жизнь рухнула невозвратно, а дальше грядёт нечто страшное, и все их прежние беды – ничто, по сравнению с грядущим. 
     * * *
     Под утро город и его окрестности заволокло густым туманом.  Мишка медленно ехал по дороге через пойму в сторону центра, на стареньком отцовском мотоцикле с коляской.  "Иж-Юпитер" был древний, но в хорошем состоянии и заводился с полпинка.  Включённый свет фары слабо пробивался сквозь серую пелену, тусклым пятном освещая дорогу.  Мутная мгла заволакивала всё вокруг, хлопья тумана обдавали холодной взвесью Мишкино лицо, мокрой влагой ложились на брезент, укрывающий коляску.  Ехать приходилось, осторожно опасаясь, что навстречу из тумана вылетит машина, с каким ни будь ошалевшим водителем.  Мишка то и дело останавливался на обочине, сбавлял обороты, напряжённо вслушиваясь.  Негромко урчал мотор, всё пока было спокойно, Мишка продолжал движение дальше.  За ручьём дорога пошла в гору.  Двигатель мотоцикла загудел натужно, Мишка понял, что он въезжает на холм.  Слева от дороги мутная мгла осветилась желтоватыми всполохами, запахло гарью, мотоцикл, пронёс его мимо догорающей заправочной станции.  Наконец преодолев подъём, он въехал на центральную улицу.  Мишка свернул на обочину, заглушил мотор, очередной раз, прислушался.  Впереди, скрываясь в начинавшей чуть светлеть серой завесе тумана, неясно слышались голоса людей.  Где-то вдали правее визгливо закричала женщина, послышалось захлёбывающее верещание ребёнка.  Там же хлопнул выстрел, зазвенело разбитое стекло, кто то истошно завопил.  Всё разом стихло на мгновение; замолкла женщина, затих плачущий ребёнок, утих гул голосов впереди.  … Потом голоса послышались снова, опять закричал ребёнок, в голос завыла женщина.  Совсем далеко, в конце улицы, где находился единственный в городке супермаркет, затрещали хлопки выстрелов.  Мишка вытер влажное от сырости лицо, повёл плечами, стараясь освободиться от внутреннего напряжения.  Похоже, то о чём он предполагал, начинало сбываться, а значит надо поторапливаться, а то будет поздно.  Он завёл мотоцикл, тот взревел пугающе громко, выбрасывая из выхлопушки облако синего дыма.  С удвоенной осторожностью Мишка поехал по улице дальше, готовый в любой момент, поддав газу, умчаться прочь.  По обеим сторонам дороги по ходу движения проявлялись смутные очертания домов, раскоряченных деревьев.  Они призраками появлялись спереди и растворялись во мгле сзади.  Туман казалось, и не думал рассеиваться, делался напротив всё гуще и плотнее.  Возле продуктового магазина он увидел первых людей.  Из распахнутых настежь дверей вынырнули двое мужиков с мешками на плечах, через проёмы выхлестнутых витрин вылетали какие-то картонные коробки.  Несколько женщин снаружи, хрустя осколками стёкол под ногами, хватали эти коробки и торопливо тащили их куда-то прочь, исчезая в темноте.  Увидев Мишку, они на миг замерли, один из мужиков сбросив с плеч мешок, угрожающе направился к нему.  Мишка поддал газу и быстро унёсся прочь, вверх по дороге.  Метров через сто он, чуть не сшиб старушку, еле успев вывернуть в сторону.  Бабуся, пятясь задом, тащила волоком мешок.  Мешок был тяжёл, сил бабке явно не хватало, но она всё равно из последней мочи упрямо волокла его через дорогу. 
     - Бабка, бешённая, куда прёшь, чуть под колёса не угодила! - в сердцах крикнул ей Мишка.  Та, не выпуская из рук хвост мешка, с опаской снизу посмотрела на него, из-под сбившегося на глаза платка. 
     - Все под богом, все под богом - зашамкала она под нос. 
     - Может помочь тебе, старая?
     Бабка ещё сильнее вцепилась крючковатыми иссохшими руками в свою добычу. 
     - Езжай мил человек, езжай куда ехал! Я сама уж как-нибудь. 
     - Ну, смотри, сама, так сама - Мишка покачал головой, поражаясь бабкиной жадности. 
     Возле развалин магазина "Беркут", в котором ещё вчера торговали ружьями и охотничьими принадлежностями, никого не было.  Мишка свернул в переулок, поставил мотоцикл так, чтобы с центральной улицы он был незаметен.  Заглушив мотор, он, достав из коляски монтировку и фонарик, крадучись направился к завалу из кирпича и брёвен, что некогда было магазином.  Ещё вечером, прознав, что летающая тарелка разрушила в числе прочего и этот магазин, он решил непременно сюда наведаться.  Расчёт был прост, люди прежде будут грабить продукты, мужики ринутся к винным магазинам, так что копаться в развалинах в эту ночь никто не будет.