Урча, форд тащил их вверх.  По обеим сторонам, в ряд, стояли потемневшие от старости деревянные дома с глухими заборами, большими воротами.  Улица была пустынна, пока они въезжали в гору, лишь однажды навстречу попалась сгорбленная старушка в повязанном на голову платке, в коричневой кофте, и длинной чёрной юбке.  Она ковыляла, опираясь на палку, и обернулась им в след, заслонив глаза от солнца.  Въехав в гору, они очутились на утопающей в зелени площади, с памятником, павшим воинам в центре. 
     - Вот моя деревня… голос Вероники немного дрожал, здесь в этом городке прошло её детство. 
     
     Глава 2
     
     - А вот мой дом родной! – докончила начатую фразу Вероника, когда они, проехав весь город, оказались на улице, что тянулась вдоль высокого обрывистого берега реки.  Они остановились возле дома, который пристроился на бугре с самого края утопающей в зелени улицы.  Двухэтажный, бревенчатый верх, с резными наличниками, полуподвальный низ, сложенный из красного кирпича.  По переднему торцу – высокий забор, большие резные ворота, окна нижнего этажа наглухо закрыты ставнями. 
     - Ничего себе! – удивился Игорь.  – Пожалуй, не зря приехали!
     - А то! – с некоторой гордостью произнесла Вероника.  – Смотри! Кажется, баба Люба!
     Действительно, калитка, напротив, со скрипом отворилась, и оттуда выбежала небольшая кругленькая старушка.  Вероника вылезла из машины.  Баба Люба, смешно перебирая короткими ногами, приблизилась к Веронике, обняла её, и, уткнувшись щекой Веронике в грудь, заплакала.  Расчувствовавшись, Вероника то же хлюпнула носом.  Подошедший Игорь с изумлением посмотрел на неё – его жена, эта железная леди, пустила слезу.  Так они стояли некоторое время, обнявшись.  Потом баба Люба подняла голову, разглядывая Веронику. 
     - Ну, ты совсем барыней стала! Красавица! – весело и неожиданно звонко произнесла она. 
     - Да ну тебя баба Люба! – как то по-детски засмущалась Вероника, смахивая ладонью слёзы. 
     - А это супруг твой? – баба Люба с любопытством смотрела на Игоря. 
     - Да, это мой муж. 
     - Ладный мужик, статный, в очках, наверно умный шибко. 
     - Да уж не дурак, - согласилась Вероника и попросила – Игорь, доставай гостинцы!
     К полуночи, они, наконец, угомонились, Игорь, притомившись с дороги, тихо сопел рядом, Веронике же не спалось.  Тускло горел ночник у изголовья, желтоватым светом освещая нехитрую обстановку в доме, густые бархатные тени таились по углам.  После шумного, бестолкового, гудящего моторами машин большого города, было непривычно тихо.  Звенящая пустота наполняла всё вокруг, неподвижно висела в пространстве.  За посеребрёнными луной, окнами звенел сверчок, звук его, лишь усиливал тишину, делая её почти осязаемой. 
     Почти ничего не изменилось в доме, с тех пор как она покинула его.  Тот же круглый стол в центре залы, с изогнутыми витыми ножками, старинный комод в углу, люстра в цветном абажуре… даже скатерть, белая, с кремовыми полосками по краям, сохранилась ещё с тех давних времён.  Старые фотографии на стенах в деревянных рамках.  Тётя Клара, с дядей Кириллом, там они молодые, серьёзные.  Дядя сидит на стуле, в валенках, в тёмной рубахе с глухим воротом, тётя Клара стоит рядом, опёршись рукой на дядино плечо, платье в горошек, русые волосы собраны в косы и уложены венцом на голове.  Запахи изменились, стали чужими, не те, что ей запомнились в детстве.  Баба Люба перед их приездом прибралась, сколь смогла, протёрла пыль, вымыла деревянные, покрашенные коричневой краской полы, но дух запустения остался.  Покойная тётя Клара любила луговые цветы, - на столе в кувшине летом всегда стоял букет, распространяя запах леса.  Зимой пахло горячими пирожками с капустой, пряжениками с картошкой, когда с работы приходил дядя, приносил с собой запах соляры и машинного масла.  … Веронике было 14, дядя неожиданно умер во сне, остановилось сердце.  Тётя почернела от горя, долго не могла прийти в себя.  Вероника, оттаявшая немного душой после гибели родителей, замкнулась опять, слишком много смертей выпало за её недолгую жизнь.  Родители её сгорели вместе с домом, как и почему это произошло, никто толком не знал.  Поговаривали, что они отравились угарным газом, рано скутали печку, зима выдалась студёная.  Вероника в тот день была в гостях с ночёвкой у тёти Клары.  В 11 лет она осталась сиротой.  Она не видела мёртвых родителей, обоих хоронили в закрытых гробах, да и хоронить то говорят было нечего, одни головешки. 
     Когда не стало дяди Кирилла, для них, с тётей начались плохие времена.  У тёти болели ноги, работать она не могла, жили на одну её пенсию.  Пришлось потихоньку продавать вещи, дядин мотоцикл, бензопилу, баян…. 
     Вероника видела, как тяжело тёте.  После 9 классов, поехала в районный центр, училище пришлось выбрать с бесплатной кормёжкой.  Хоть тётя и старалась изо всех сил, чтобы Вероника была обута и одета, но что может сделать больная женщина на свою мизерную пенсию? Именно тогда Вероника решила, что добьётся успеха, добьётся, во что бы то ни стало.  В 17 лет она была вполне оформившейся молодой девушкой.  Высокая, статная, на неё заглядывались взрослые мужики.  В районном центре, захудалом провинциальном городишке, где почти каждый знает каждого, далеко не пробьёшься.  Окончив училище, Вероника рванула в областной центр.  Там её, конечно, никто не ждал.  Помыкавшись, кое-как пристроилась уборщицей в модный мебельный салон, вскоре её приметил директор, в итоге она оказалась его секретаршей.  Но размах не тот, надо было искать папика, богатого, щедрого, - и он появился.  Большой босс, босс её босса.  Среднего роста, седой, лет 50, породистое лицо, цепкий, внимательный взгляд.  Он оценил молодую секретаршу своего подчинённого.  Вероника знала, как себя подать: - строгий деловой костюм, зеленовато-голубые глаза, умение поддержать беседу… Папик был щедр, через год у Вероники уже была собственная однокомнатная квартирка, улучшенной планировки, подержанная, но в хорошем состоянии иномарка, дело шло к тому, что она станет совладелицей одного из магазинов папика.  Всё шло тип-топ, но потом разом рухнуло.  Папик поставил условие, - не брюхатеть, хотя резинки не любил и никогда ими не пользовался.  Вероника залетела, до конца скрывала свою беременность, ближе к сроку взяла отпуск и поехала рожать в другой город.  Аборт она делать не собиралась, вредно для здоровья, папики приходят и уходят, а свою семью, создавать надо.  Благополучно родив здоровую девочку, ни смотря на уговоры, оставила её в роддоме.  Ребёнок никак не входил в её планы.  Она возвращалась с роддома похудевшая и злая, но ещё более красивая.