Мыть тарелку не хотелось.  Пётр Семёнович поймал себя на том, что в уме перебирает варианты, как разжалобить сидящую напротив его жену, и всучить той грязную посуду. 
     - Устал. 
     - Я то же – горестно вздохнула жена. 
     - Башка болит весь день, наверное, из-за погоды. 
     - А у меня спина, разогнуться не могу. 
     Он посмотрел на жену, на её натруженные руки на осунувшееся от усталости лицо, кряхтя, поднялся со стула и побрёл к раковине. 
     "У старости своё очарование… Туфта всё это! Какое на хер очарование? Три шунта на сердце, не заросшая до конца грудная клетка после операции? Страшная одышка от хронического бронхита, язвы в желудке от лекарств? А ещё шейный и поясничный радикулиты? Или необходимость, таясь ото всех, запихивать между ягодицами кусок туалетной бумаги, потому что плохо стал держать задний проход? Если это так, то прелесть старости попахивает говном". 
     Кран зашипел, булькнул и выплюнул в раковину струю ржавчины, вперемежку с какими то чёрными сгустками. 
     - А сегодня весь день так! – донёсся до него голос жены из другой комнаты.  – Оставь я после помою. 
     - Что же ты не сказала, дура старая?
     - Забыла. 
     "Забыла она….  За что деньги платим сволочам из жилкомхоза? С каждым годом дерут всё больше, а обслуживание всё хуже.  И всем на всё наплевать! Никому ничего не докажешь.  Как рыба об лёд.  Пенсию добавят на копейку, кричат об этом на рубль, а цены подскакивают на десять.  Дерьмократия, одним словом.  Свобода для воров.  Если украл миллиард, то заседаешь в думе, а ты попробуй банку огурцов стырить, так засадят всерьёз и надолго…"
     Супруга смотрела по телевизору очередной сериал.  Пётр Семёнович опустился рядом на диван, задумался.  В последние годы он не любил голубой экран.  – "Там одни воры, пидоры и гомики.  Ещё и жить, нас учат.  Как в очко, что ли трахаться? Уроды.  Шарахнуть бы по ним бомбой атомной, чтоб не воняли на всю страну.  Недавно по местному каналу объявили информацию о среднем заработке.  Назвали такую цифру, что чуть телевизор в окно не выкинул.  Если взять Абрамовича и его, простого электрика, да поделить их доход на двоих, то выходило что и он миллиардер и весь в шоколаде.  Жена директора колхоза Глаша спит со всеми, а доярка Маша не даёт никому, но в среднем они обе бляди… Рабочего класса в стране нет.  Нет и всё! Никто про него не вспоминает.  Опустили ниже плинтуса.  В контору ни ногой.  Офисное быдло, плесень бесполезная, шипит как змея подколодная.  Суки.  И не пикнешь, враз за ворота вылетишь.  И так намекали, что, не пора ли пора? А как на пенсию прожить, половина которой на лекарства уходит? А вторая половина за жильё.  Детям уже помочь не в состоянии.  Завтра у дочери день рождения, надо после работы подарок купить, с женой планшетник ей дорогой присмотрели, сэкономили". 
     Вечером следующего дня Пётр Семёнович торопливо шагал с работы по заброшенному парку.  Дома уже его ждали с накрытым столом.  В руке он держал пакет с купленным подарком для дочери.  Пётр Семёнович малость опоздал на автобус, и не стал ждать следующего.  Если сократить путь через парк, он за пятнадцать минут дойдёт до дома быстрым шагом.  Правда, об этом месте ходили нехорошие разговоры, что шпаны там по вечерам много.  Но это же когда стемнеет, а сейчас ещё светло.  Возле самого выхода из парка его окликнули: - "Мужик, дай закурить!" Пётр Семёнович оглянулся.  К нему приближались трое.  У одного в руках свёрнутая газета.  Внутри всё напряглось.  Метнул взгляд на тропинку, ведущую из парка.  Не успеет.  Молодые, догонят.  Может, обойдётся? Рука потянулась к пачке сигарет "Тройка". 
     - Что ты суёшь, старый? На хорошие сигареты не заработал, трудящийся?
     - Не заработал.  Пошёл я, домой тороплюсь. 
     - Домой торопишься? А что в пакете? Покажи. 
     Краем глаза заметил, как двое заходят сбоку.  Не обойдётся. 
     - В пакете? Да пустая посудина, в которой обед на работу таскаю – с безнадёгой в голосе сказал Пётр Семёнович. 
     - Врёшь, тварь старая! – схватил его за грудки тот, что стоял лицом к нему.  Кровь прилила голове Петра Семёновича.  Он с силой оторвал, вцепившиеся в его рубаху руки нападавшего.  – "Убью сука!" – с размаху ударил кулаком в ненавистную рожу.  Больше он ничего не успел.  Его хрястнули по голове завёрнутым в газету стальным прутом.  Петру Семёновичу показалось, что мозги его взорвалась и рассыпалась на множество мелких частей.  Ноги подкосились, и он рухнул на землю.  Инстинктивно Пётр Семёнович пытался прикрыть голову руками но, получив удар прутом по почкам, он потерял сознание.  Его бездыханное тело продолжали пинать, ломая рёбра.