Через полчаса он понял, что оно неприступно.  Волк начал волноваться: охотник, отправившийся по его следам, должен был скоро вернуться. 
     
      Когда волк уходил, он и не рассчитывал, что человек последует за ним.  Это он с удивлением обнаружил, когда чутким ухом уловил звук шагов.  Так может шагать лишь человек.  Зверь принюхался и убедился, что это именно тот охотник, который ранил его месяц тому назад.  Тут-то он и начал петлять более искусно, чем делал это после каждой ночи.  Он уже решил, хорошенько запутав следы (правда, не настолько, чтобы человек, отчаявшись распутать их, быстро вернулся назад), он, хищник, вернется к дому своего врага, который оставил там свою самку и детеныша.  Теперь оставалось слишком мало времени.  Нужно было соображать как можно быстрее.  С ворчанием, словно безумный, он забегал вокруг дома. 
     
      Вдруг волк остановился как вкопанный.  Он уставился на дровяной сарайчик, пристроившийся к стене дома.  Все дрова не поместились в нем, и часть их была уложена рядом.  Хищник мигом оценил ситуацию.  Кто знает, что там на крыше?! Недолго думая он вскочил на дрова, потом перескочил на крышу пристройки, а затем на крышу дома. 
     
      Вера услышала, как загремели дрова, и к ее горлу опять подступил грязный комок страха.  Потом ей послышались мягкие осторожные шаги волка по крыше. 
     
      "Нет, он не сможет проникнуть в дом.  Ведь это не человек.  Он не может выламывать двери и открывать замки.  Он не сможет проникнуть в дом, если только. . . 
     
      ЕСЛИ ТОЛЬКО НА ЧЕРДАКЕ НЕ ОТКРЫТ ЛЮК!
     
      Она бросилась в предбанник, с тем, чтобы залезть на чердак и закрыть люк прежде, чем туда залезет зверь. 
     
      Она проворно забралась по лестнице наверх и бросилась к открытому люку.  Там ее встретила стремительная тень волка. . . 
     
      Когда я вернулся, в доме по-прежнему горел свет.  Следы хищника вели сюда.  Не теряя времени даром, я решил проверить, все ли в порядке в доме. 
     
      Я постучал в дверь, но мне никто не открыл.  Я забарабанил, уже чувствуя неладное.  Мне было странно и страшно от того, что мой сын не кричал даже после того, как я поднял такой шум. 
     
      Подняв ружье, я с силой ударил прикладом в дверь.  Она не поддалась, засов был слишком крепок. 
     
      Тогда я вспомнил про люк на крыше, который можно было легко выбить, если он был закрыт.  Хотя я очень хорошо помнил, что оставил его открытым. 
     
      Я не обратил внимания на несколько сброшенных с поленницы дров.  Я пролез в люк и оказался на чердаке.  Здесь было темно.  Лишь из отверстия, к которому была приставлена лестница, ведущая вниз, шел слабый свет из комнаты.  Я направился к этому просвету и вдруг споткнулся обо что-то мягкое и большое.  Я не удержался на ногах и свалился.  Затем я повернулся и посмотрел на то, что попалось мне под ноги. . . 
     
      ЭТО БЫЛО ТЕЛО МОЕЙ ЖЕНЫ. 
     
      Я увидел выпущенные наружу внутренности из распоротого живота.  Ее глаза, почти вылезшие из орбит, бледно блестели в темноте, рот был раскрыт в диком, но немом, крике. 
     
      Я вспомнил Веру беременной.  Несмотря на свой огромный живот, она была удивительно красива.  Я вспоминал ее добрую и живую улыбку. 
     
      Боже! Что я теперь видел перед собой!
     
      Я бросился вниз, в комнату, и сразу же посмотрел на кроватку, которая. . .  БЫЛА ПУСТА. 
     
      Мне хватило минуты на то, чтобы осмотреть весь свой небольшой дом.  Только зачем это было нужно?!
     
      ПРОКЛЯТЫЙ ЗВЕРЬ УНЕС МОЕГО РЕБЕНКА! Я открыл дверь и выскочил на улицу, чувствуя в себе и гнев, и боль, и отчаянье. . .  Я мигом нашел след волка (мое сознание работало с невероятной силой, превратившись в высокоорганизованный инстинкт).  Продираясь сквозь заросли, в кровь царапая лицо и разрывая одежду, я отчаянно и зло рвался вперед, не теряя следа. 
     
      Волк не стал уходить далеко, да и времени путать следы у него не было. 
     
      Луна вышла из-за туч, и я, уже привыкший к темноте, вдруг стал видеть все яснее и четче. . . 
     
      Пробежав еще около сотни метров, я наткнулся на поляну, по которой чьей-то невероятной и древней силой было разбросано словно в игре в кости несколько огромных валунов.  На одном из них я увидел что-то белое и почти сразу понял, что это мой ребенок.