Чтобы не скучать, послушайте.  Занимательно. 
     
     Чуть дребезжащий с придыханием голос заполнил салон:
     
     - Благословен тот день, когда в Неаполе я познакомился с юным посланником и он обещал мне свою помощь.  Храни, Господь, этого мальчика, странного, как все они, и храни мою душу, идущую странной дорогой, откуда, быть может, нет возврата.  Храни Империю, Господь!
     
     Мы вступили в пределы Империи в вечерний сумеречный час.  В узкой гавани мы причалили, и пока под ругань матросов товар перегружался на баржу, появился пограничный с имперским гербом катер.  Я простился с капитаном, ибо он один знал, куда я направляюсь, и перешел на борт катера.  Русый офицер проверил мои документы, я в последний раз оглянулся на длинную вереницу торговых кораблей, улыбнулся одиноко на мачте трепещущему флагу моей родины, но уже катер поворачивал и вступал в устье Дона, древнего Танаиса, и я увидел берега великой реки, какую, твердо знаю, уже много лет не мог видеть никто ни на одном из континентов, а те, кто видели раньше, успели умереть или доживали дни старческом слабоумии.  Мои новые спутники были молчаливы.  С тревогой я думал о том, сдержит ли мой друг обещание. . . 
     
     - Он достал ему нужную аппаратуру? - небрежно спросил Мстислав.  Свенельд кивнул. 
     
     - В таможне я ознакомился с кодексом правил, касающихся иностранцев.  Меня позабавил, но отчасти встревожил один пункт: Империя не несет ответственности за жизнь иностранного гостя.  При всем том за сохранность имущества Империя готова была нести ответственность.  Но так как в чужой стране меня могут убить лишь с целью ограбления, я решил, что достаточно защищен имперским законодательством. . . 
     
     Я превосходно знаю язык, но мне не пришлось этим воспользоваться: со мной не хотели разговаривать.  Мне известно, что Империя и в прошлом не славилась привязанностью к иностранцам, подозреваю, что общение со мной может грозить неприятностями жителям, но я не ожидал все же, что буду окружен столь полным пренебрежением и равнодушием.  Впрочем, мне было что наблюдать, не вступая в общение.  Меня поразило. . . 
     
     Внезапно щелкнула кнопка и голос умолк. 
     
     - Дальше заблокировано цензурой, - сконфуженно пояснил Свенельд. 
     
     - И чем все кончилось? - медленно спросил Мстислав. 
     
     - Его раскрыли.  Кажется, в Звенигороде.  То есть как раскрыли. . .  - Свенельд бросил внимательный взгляд на Мстислава.  - Разумеется, его запустил один из Высших.  Для забавы или для проверки. . .  Бедный грек не вернулся домой.  А ведь я виделся с ним перед казнью, - Свенельд оживился.  - Многое наговорил. . .  Ты знаешь, он был влюблен в Империю, как дитя! "Возвращение к истокам, надежда православия, Царьград, поруганная София, города-полисы, как в Элладе. . . " - Свенельд хмыкнул.  - Какой к черту полис, если его в рамках закона можно сжечь, отравить газами, расселить.  Элладе и не снилась такая варварская смесь централизма и самоуправства.  В Устюге Великом не бывал грек.  Там лет пятнадцать воеводой служит сумасшедший священник.  Покойников сплавляет на горящих плотах вниз по Сухоне.  Запретил иметь часы.  Чтобы не атрофировалось природное чувство времени.  Но главное, на правом берегу реки он строит свой, альтернативный город Устюжек. . .  Архитектура совершенно невообразимая, из бредовых снов воеводы.  Город изгоев.  Приваживает всех, кому плохо в нормальном обществе.  Город сумасшедших сочинителей и неудавшихся бунтовщиков.  Да и сам Великий Устюг стал похож на своего хозяина.  Не сеют, не жнут, возрождают национальное искусство! А в дружине - лучники на арабских скакунах.  Луки с лазерной наводкой.  Скакунам вращивают под кожу броню.  - Свенельд улыбнулся.  - Чудной город, но красивый, черт! Воевода уже старик.  Глаза бешеные, стучит палкой.  Любит смотреть, как в Сухоне топят приговоренных к смерти.