“Ты можешь запирать в железные ящики гадости из «Оверлука», но от воспоминаний так просто не отделаться.  Особенно от таких.  Это и есть подлинные призраки. ”
     С.  Кинг
     
     
     Когда-то давно, в те времена когда родители и мой старший брат были еще живы, а я шестилетним бесёнком бегал по двору за цыплятами миссис Мартин, отец пришел с работы в радостном возбуждении, и бросил на стол перед матерью большой распечатанный конверт. 
     
     Мать радостно вскрикнула, отставила в сторону чашку с недопитым чаем, вскочила и повисла у отца на шее. 
     
     -Меня утвердили! Чет возьми, меня утвердили! –Счастливо бормотал он матери на ухо, а затем подхватив ее за тонкую талию, закружил по гостиной в сумасшедшем танце. 
     
     Это был день, который повлиял на всю мою дальнейшую жизнь. 
     
     Глава 1
     
     Я, видя счастливых и смеющихся родителей, заразившись их непонятной веселостью, начал кружиться вместе с ними, схватив мать за подол платья обеими руками.  Конечно я ничего не мог понять своим детским умом, но мне было уже достаточно того что родители были счастливы и веселы. 
     
     Они кружились обнявшись, повторяя какие-то непонятные слова, пока в комнату не вошел мой старший брат Денис. 
     
      Тогда всё изменилось. 
     
     Брат бросил хмурый взгляд на конверт, лежащий на столе, глаза его округлились и покраснели, он быстро отвернулся и побежал вверх по ступенькам.  Когда громко хлопнула дверь в его комнату, отец отпустил мать и сел за стол. 
     
     Мать подошла сзади к отцу, обняла его за шею, и сказала:
     
     -Не стоит обращать внимание Роб.  Ему всего двенадцать, а у детей сам знаешь как. . .  Уверена что уже через неделю он найдет себе новых друзей, а старых вскоре позабудет.  Главное милый, что мы вместе, и у нас в ближайшую неделю слишком много дел чтобы тратить время на такие пустяки как подростковая сентиментальность. 
     
     Большой, сильной рукой отец нежно накрыл руку матери и улыбнулся. 
     
     -Ты права дорогая.  Пускай перебесится, а там думаю, все снова станет на свои места. 
     
     Тогда мне были непонятны такие слова как: повышение, должность, начальник, переезд. . .  Но слова эти вдруг заняли в семье самое главное и почетное место.  Родители то и дело повторяли незнакомые моему слуху выражения, а я тщетно пытался понять что происходит, видя как дом начинает заполняться огромными, тяжелыми ящиками, картонными коробками и мотками веревок разной толщины и длинны.  Приходили какие-то люди в рабочей одежде, складывали наши вещи в эти ящики, гремели молотками, громко о чем-то разговаривали и пили пиво. 
     
     И еще мне было непонятно почему все это так огорчает моего старшего брата Дениса.  Почему он целыми днями не покидает своей комнаты, погрузившись с головой в чтение многочисленных книг, стоявших у него на полках.  Он выходил только чтобы поесть, и бросить матери или отцу какую ни будь дерзость. 
     
     Несмотря на суровый характер отца, они с матерью договорились по возможности избегать всяческих конфликтов с братом, но его это только еще больше бесило, и я слышал частенько как из его комнаты доносятся всхлипывания вперемешку со злобным ворчанием и руганью. 
     
     Много позже, я узнал что отец получил тогда долгожданное повышение по службе.  Он был инженером-железнодорожником, и получил должность начальника железнодорожных путей сообщения провинции Манитоба. 
     
     Из Монреаля в Виннипег – столицу Манитобы мы добирались долго.  Поезд пронёсся через Квебек и пересёк всё Онтарио.  За окнами мелькали деревни и города.  Ковбои гонящие скот на выпас, весело махали шляпами и стреляли из револьверов в воздух, соревнуясь в громкости с паровозным гудком. 
     
     Мы ехали в первых вагонах, и мне на всю жизнь запомнился запах дыма паровоза, серым шлейфом расползающегося вдоль пассажирского состава, и проникающего в неплотно прикрытые окна. 
     
     Мы переночевали в мотелях Тандер Бея и Кеноры.  Немного погуляли по этим небольшим городкам, в которых в основном жили рыбаки и ковбои.  После нескольких пересадок, только на шестой день пути мы сошли с поезда на центральной станции города Виннипег. 
     
     Нас уже встречали.  Все работники железнодорожной станции знали что приехал новый начальник с семьей.  Как выяснилось, нам уже подобрали неплохой дом в колониальном стиле, недалеко от железнодорожного вокзала.  Дом был старый но очень ухоженный.  Три этажа и просторное подвальное помещение с огромным бильярдным столом поразили моё детское воображение.  Я тут же приступил к изучению нового жилища, и пришел в восторг когда узнал что родители решили поселить меня и брата в небольших но уютных мансардах, разделенных толстой деревянной перегородкой. 
     
     Брата сразу оформили в школу.  В первый же день он вернулся домой с синяком под глазом и в разорванной рубашке.  Брат не плакал, а только злобно зыркнул на мать, попросил чего ни будь поесть и поднялся к себе. 
     
     
     
     Глава 2
     
     Постепенно дни потекли сами собой.  Жизнь снова стала размеренной и даже скучной.  Отца почти не бывало дома.  Я привык видел мать, сидящую в кресле – качалке на большой, тенистой веранде, увитой жимолостью и диким виноградом.  И всегда перед ней на маленьком кофейном столике стояла её любимая большая чашка с крепким индийским чаем. 
     
     Родители наняли работника – пожилого филиппинца, в обязанности которого входила уборка дома, стрижка газонов и охрана территории дома.  Звали его Баяни, но сам он просил чтобы мы называли его Бабай или Йани.  Мы дружно решили называть его Бабай.  Он был родом из маленького городка Апарри, расположенного на севере Филиппин.  Бабай был немногословен и угрюм.  Сдержан и аккуратен в мелочах.  В общем родители были им довольны.  Его поселили в небольшой пристройке с отдельным входом, где была одна единственная комната, достаточно просторная для одного человека. 
     
     Мы его почти не замечали.  Он стал словно бы частью дома.  Вот только была у него одна особенность, которая страшно меня пугала: часть его лысого черепа и лицо были обожжены.  Кожа сморщилась как у старой ящерицы, а вместо уха была уродливая дыра.  А еще я боялся его взгляда.