Две планеты. 
     Мне всегда становится неуютно, когда вспоминаю тот помятый листок.  Обыкновенный листок, исписанный сверху донизу мелким почерком.  Это мой листок, и это мой почерк, но писал его не я.  Не мог я такое написать, особенно про свою жену.  Вот я смотрю на нее и понимаю, что люблю.  Не могу не любить.  Текст же в листке говорит об обратном.  И он не просто говорит, он советует, что и как нужно сделать, чтобы наша любовь была неразлучной. 
     Трещина в наших отношениях появилась, наверное, давно, я просто этого не замечал.  Мне казалось, что это все ссоры, недомолвки – обычное дело, которое случается в каждой семье.  Свете так не казалось.  Она помнила все до мельчайших деталей: каждое грубое слово, мимолетное замечание, слабость.  Помнила и анализировала.  Анализировала и сопоставляла.  Сопоставляла и делала выводы.  Как вы понимаете, эти выводы были не в мою пользу.  Из заурядного неудачника, в ее глазах, я превращался: в жирную рохлю, неуемного алкоголика, мужчину без амбиций и друзей. 
     Наверняка во всем перечисленном есть доля правды.  Возможно, все сказанное – правда.  Я же был упрям и соглашался только на роль неудачника.  Так проще, наверное.  Говорят, что с годами семейной жизни обыденность вытесняет все чувства.  Это правда, только у нас обыденность заправлена еще и взаимным раздражением.  С годами начинает раздражать все: походка, голос, привычки (это вообще отдельная тема).  С чем-то приходиться мириться, а что-то не дает покоя, цепляя мелкими, ржавыми крючками за тело и раздирая его на части.  Так и появился на свет мой помятый листок, где описаны все привычки Светы, которые выводят меня из себя.  И напротив каждого пункта другая, более уверенная в себе рука дописала, что необходимо сделать, чтобы исправить эту привычку.  Слава богу, что это список не видела моя мама, иначе мне досталось бы под первое число.  Зато этот список увидела Света и с тех пор все пошло окончательно наперекосяк.  Я не могу здесь написать ее слова, потому что боюсь ее так же, как свою маму.  Но это были плохие слова.  И они расстроили меня.  Мы крепко поругались тогда: били посуду, кричали друг на друга.  Мне было очень больно. 
     Когда соседи вызвали полицию, я встретил их уже успокоенным.  Ведь все прошло так просто.  Нужно было всего лишь довериться своим инстинктам, и нужные ответы нашлись сами собой.  Эгей, не думайте, что я Эйнштейн.  Я всего лишь неудачник: немного нудный, немного скучный.  Но у меня есть мой листок, и он мой настоящий друг.  Пока полиция звонила в дверь, я дрожащими руками читал те уверенные слова, которые дарили мне ответы. 
     Глубоко вздохнуть и резко выдохнуть.  Раз.  Ударить себя по щекам.  Два.  Посмотреть в зеркало и жалостливо улыбнуться.  Три. 
     Второй, и сразу третий звонок.  Требовательный стук в дверь.  Внимание, занавес открывается!
     Дверь я открывал уже готовым к встрече незваных гостей. 
     - Здравствуйте, мы из полиции.  Разрешите войти?
     - Ну конечно, извините за беспорядок, я тут с женой дерусь. 
     - Вы серьезно?! Соседям мешают ваши крики, они волнуются за вашу Свету. 
     За их спинами проскочила голова ненавистной соседки, вечно сующей нос в чужие дела.  Она хотела крови! Ей нужны были подробности, чтобы потом вечерами смаковать их с соседками, добавляя и сгущая краски.  Ей нужна была жертва, и она ее получила. 
     Я виновато шмыгнул носом, поправляя разорванную майку.  На левой ноге чудом сохранился приспущенный носок.  Губа напухла, правое ухо горит, на голове взъерошены волосы.  Смотрите на меня – я законченный неудачник, которого по вечерам лупит его собственная жена. 
     - Да, да, это моя жена.  Я тоже за нее волнуюсь, но мне кажется, что с ней сейчас все в порядке. 
     Лейтенант с сомнением осмотрел стену с разодранными обоями и разбитым зеркалом. 
     - Да, что же вы стоите на пороге? Проходите, вы, наверное, хотите осмотреть все комнаты?
     Я был по-настоящему жалок.  Каждую минуту всхлипывал и подтягивал сползающие спортивные штаны. 
     - Осмотрим.  Конечно, осмотрим, – младший сержант перекинул автомат за спину и собрался пройти в большую комнату, но лейтенант его остановил.  - Подожди.  А что с женой?
     - С женой все хорошо.