Она накричалась, напилась успокоительного и сейчас отдыхает. 
     ( В коридоре действительно стоял запах лекарств, ведь мы разбили все, в том числе и мамину аптечку).  И теперь у меня проблемы. 
     - Какие? – взгляд лейтенанта был цепким, он смотрел на меня в упор, и отпираться было бесполезно. 
     - Изменил я ей, понимаете.  А она узнала, – слова давались тяжело, в горле, словно ком застрял, – теперь, вот воюем. 
     - Давай я схожу и посмотрю, - сержанту все натерпелось пойти в нашу спальню. 
     - Нет, - сказал лейтенант, - мы туда не пойдем.  Пусть они сами разбираются. 
     - А если он ей голову свернул? – не унимался сержант. 
     - Он такой, он может, - начала подвывать соседка на заднем плане.  – На прошлой неделе мне лампочку возле квартиры разбил. 
     - Ты свернул голову своей жене? – грозно спросил меня лейтенант, но в уголках глаз уже забегали озорные искорки. 
     - Хотел, - честно признался я, - но она у меня знаешь какая.  Сильная!
     - У меня такая же, - тихо сказал лейтенант и быстро захлопнул за собой дверь, чтобы не передумать. 
     Я обреченно вздохнул, неожиданно стало тяжело внизу живота.  Еле сдерживаясь, побежал в туалет, наступая на осколки тарелок и тихо подвывая.  Так резко мне хотелось в туалет, наверное, в классе пятом.  Или чуть-чуть позже.  Тогда меня поджидали в подворотне трое, решив узнать, почему я гуляю именно со Светкой.  Да, было веселое время.  А сейчас мне почему-то не до смеха. 
     Этой ночью мне не снилось снов.  Я был пустым, словно хрустальный шар, весящий в маминой прихожей.  Я крутился всю ночь в мокрой постели, а утром, на удивление, проснулся свежий и бодрый.  Скинул с себя холодную ногу Светки, потянулся и побрел в ванную бриться.  Под ногами все хрустели осколки вчерашних побоищ, но я решил убрать их потом.  Время у меня еще есть.  Ведь теперь в этой квартире всегда будет тишина. 
     
     Вместе мы или все же раздельно?
     И кровать тех границ полоса,
     где все просто и все предельно. 
     Это ты? А в ответ тишина. 
     
     Эти строчки пришли в голову из далекого детства.  Я писал Светке стихи, мы гуляли долгими, холодными вечерами, не замечая колючего мороза. 
     Время не хотело останавливаться, и день бежал вперед своим ходом.  Вот я уже стою одетый перед дверями лифта.  Лампочка в кабине мигала как-то по-особенному.  Заходить внутрь почему-то совсем расхотелось.  В ней стоял Григорий Иванович, наш местный сумасшедший, по большому счету добрый и приветливый старичок. 
     Я потер побритые щеки, поправил сбившийся на бок галстук и шагнул в будущее. 
     С десятого до первого этажа ехать секунд двадцать-тридцать, не больше. 
     Григорий Иванович успел надоесть раньше. 
     - Вчера был на конгрессе Земли, - торжественно произнес он, - меня опять назначили председателем. 
     - Поздравляю, - сухо сказал я. 
     Лифт по-старчески дрожал и продолжал ехать, а Григорий Иванович продолжал говорить. 
     - Мне доложили, что ты все еще любишь свою жену. 
     - Кто доложил?
     Он поднял сухой палец вверх и в этот момент, наконец, открылись двери на первом этаже. 
     - Из космоса доложили, - его улыбка начала меня раздражать, - так это правда?
     - Правда, я ее очень любил.  Люблю, - поправил сам себя, но сумасшедший старичок уже выходил из кабинки с видом охотника, поймавшего добычу. 
     - Они все видят, - сказал он вместо прощания и тихо исчез, - помни об этом. 
     Сука, такой вот хороший день начинал портиться прямо на глазах.  А ведь еще столько нужно было успеть.  И только забегая в вагон метро, я неожиданно вспомнил, что сегодня уже вторник. 
     
     Одиночество в силе наткнуться
     на такую большую кровать. 
     Левый край опять встрепенулся,
     правый вновь завалился спать. 
     
     Вторник для меня навсегда особый день.  В этот день я прихожу в гости к маме.  Это целый ритуал, над которым всегда смеялась моя Светка.  После работы я забежал в магазин, чтобы купить краски.  Мама давно хотела перекрасить обои в прихожей.  Да и неприятные запахи тоже нужно было чем-то перебить.  Мама давно болела, годами не выходила из квартиры, и мне приходилось обслуживать ее и заботиться ней. 
     Ключ поворачивался нехотя, и мне пришлось надавить коленкой на дверь.  Тяжелый кулек нехотя порвался.  Банки с краской покатились по полу.  В квартиру я пробрался словно неумелый вор.  Мама лежала на кровати, сложив руки на груди.  Телевизор тихо шумел.  Видимо, я забыл его выключить прошлый раз. 
     - Как у тебя дела? – спросил я маму и аккуратно поправил ее прическу. 
     Она смотрела вперед, бездумно рассматривая картину из телевизора.