А, собственно, чего она ожидала? Впрочем, охота еще не закончена.  Сейчас она пройдет дальше по следу и найдет того самого зверя.  Пусть даже им окажется не в меру активный олень. 
     Перешагнув через территорию раскопок, Озёрская прошла всего десяток шагов, когда след резко нырнул вправо, выходя из-за деревьев на аллею.  Значит, точно олень.  И, похоже, он как раз сейчас стоял за деревьями и ждал, когда Светлана выйдет на тропинку и поделится какой-нибудь косточкой.  Или просто почешет за ухом.  Угостить оленя косточкой? Почесать за ухом? Похоже, собачья мантра Янковского слишком сильно подействовала на терапевта. 
     За деревьями кто-то неподвижно стоял и следил за Светой.  Она чувствовала этот внимательный испытывающий взгляд.  И зверь был явно не один.  С другого конца аллеи приближался ритмичный шум.  Словно кто-то поднимал в воздух массу снега и швырял с небольшой высоты, придав перед этим хорошее горизонтальное ускорение.  Звук показался Светлане очень знакомым. 
     Она уже решилась выйти на дорожку, чтобы увидеть сразу двух зайцев.  В смысле оленей.  И ни одного не поймать.  Как только к шороху и тяжелому дыханию прибавился прокуренный кашель, последние иллюзии о великой охоте разбились вдребезги.  Семён Леонтьевич, почётный смотритель парка, предавался своему любимому пенсионному занятию: чистил снег и хрипло напевал себе под нос “От Севильи до Гренады”. 
     Но потом произошло что-то необычное.  Семен Леонтьевич, всегда трепетно и с почти отцовской любовью относившийся к лесопарковой живности, позволил себе жест в высшей степени варварский.  Светлана как раз пробиралась между елок, когда мимо нее первобытным копьем просвистела деревянная лопата. 
     Темный силуэт играючи перемахнул через невысокий забор недавно посаженных молодых елочек и словно растаял во мраке. 
     - Здравствуйте, Семен Леонтьевич. 
     Дедушка испуганно заозирался. 
     - Я тут, справа. 
     - Светочка, ну разве можно так пугать? Чуть старый кони не двинул со страху. 
     - А Вы разве меня испугались?
     - И тебя тоже.  Мерещится всякое под старость лет… Слушай, Света, а может ко мне альцгеймер пришёл? Ты же врач, должна видеть такие вещи. 
     - Не наговаривайте на себя, Семён Леонтьевич.  Вы нас тут всех и переживете, и перехитрите при случае.  Да и разве это не олень был?
     - Нет, голубушка, не олень. 
     - Откуда такая уверенность?
     - Если всё расскажу, обещаешь диагнозами не бросаться?
     Света сначала подумала, что смотритель шутит в своей привычной манере, но старик смотрел на неё с мрачной мольбой.  Если подумать, то ни один пациент не потерпел бы пребывания на территории центра человека с нестабильной психикой.  Не считая себя и врача, разумеется.  Поэтому вполне понятным было беспокойство пенсионера за своё здоровье, репутацию, место работы.  Странно, что никаких проблем у энергичного и остроумного ранее не наблюдалось.  Впрочем, вопрос лишь в том: кто и как наблюдает. 
     Озёрская была искренне рада возможности не покидать сегодня территории центра.  Общество болтливого марксиста-ленинца и серой мышки-стажёрки представлялось гораздо приятнее приторно-марципанового семейного уюта. 
     - Обещаю.  Никаких диагнозов.  Но и Вы должны пообещать, что не будете кидаться в меня лопатой. 
     В меру примитивная шутка успокоила смотрителя.  Ободренный предстоящей беседой, он браво заковылял по аллее. 
     - Кстати, а почему тут так темно?
     - Да черт его знает, контакты шалят.  Я ещё не сразу заметил, когда освещение тускнеть начало.  Вроде чищу себе снег, глядь - а кругом темень. 
     - А не думали о более современной снегоуборочной?
     - Даже не начинай.  Это для меня отдушина.  Люблю я зиму.  Дачу-то я давно детишкам подарил.  Надо же где-то лопатой орудовать.  Сразу чувствую себя молодым. 
     Озёрская понимала старика.  Она сама почувствовала себя не простой молодой - живой! - когда шла по следу оленя.  Оставалось надеяться, что Семён Леонтьевич объяснит, зачем понадобилось швыряться лопатой в безобидных зверей.  Впрочем, фобия животных может прийти к любому из нас, превратив милый сердцу тотем в беспощадное табу. 
     Семен Леонтьевич заповедовал тимирязевским лесом еще со второй половины двадцатого века.  Небывалое явление для советского строя - формально не занимая никакой должности, решать (буквально - разруливать) множество проблем местной экосистемы.  Всё: от научных исследований до туристических маршрутов - было на плечах этого хитрого, харизматичного, идейного и бескорыстного гражданина.  Не посоветовавшись с ним, исполком не мог принять ни одного решения касательно леса. 
     Впрочем, Света подозревала, что объяснение такого влияния было банальным.  Семен Леонтьевич, скорее всего, служил в соответствующих органах.  Недаром в дебрях тимирязевского лесопарка и по сию пору находят хорошо замаскированные закрытые люки, ведущие невесть куда.  Да и стала бы элита доверять территорию, прилегающую к их психической гробнице Лазаря, какому-нибудь штатскому?
     Размышления были вновь прерваны внезапным появлением замерзшего озера.  А ведь Светлана могла поклясться, что она выбрала другой поворот, чтобы избежать неприятной встречи.  Но такова уж судьба.  Правда, теперь знакомый водоем встретил ее отчуждающей вуалью мрака. 
     - Странно, и здесь с освещением беда! - охнул смотритель.