Щелчок. 
     - Мама! Я боюсь.  Он ночью ходит. 
     Щелчок. 
     - Кто? Опять этот твой домовой? Спи давай. 
     Щелчок.  Дзииииинь.  Нет, только не сейчас.  Щелчок!
     - Мама, не пускай больше сюда тётю Катю.  Она заставляет медведя нападать на меня. 
     Звон.  Скрежет.  Щелчок. 
     - Когда это она приходила? Ах да.  Вещи забрать.  Послушай, солнышко.  Я тоже очень не люблю эту… мммм… женщину.  Она та еще гадюка.  Но ты явно преувеличиваешь. 
     Щелчок.  Дзинь-дзинь-дзинь-дзинь.  Звон уже не прекращался.  Последний защитный рубеж из четырех обнаженных кукол замер в ожидании неизбежного ужаса.  Щелчок.  Дзинь.  Щелчок же!
     - Я уже взрослая и всё понимаю! Ведьма эта Катя. 
     Дзинь.  Щелчок.  Дзинь.  Щелчок, щелчок, щелчок. 
     - Хорошо, что я отравила её гадкую псину. 
     Щелчок. 
     - Ты что сделала?!
     Щелчок. 
     - Да, я отравила её лающую крысу! И не жалею! … дочка, послушай, ррррр,. . .  я не могу….  сожрать… сдохни,. . .  мама, я правда… сожрать! Разорвать!
     Светлана прислушалась.  Крик - или рык? - прорывался сквозь скрежет.  Женщина поспешила на помощь коллеге.  Паркет за её спиной покрывался всё новыми и новыми царапинами.  Влетев в задымленную комнату, Озёрская застыла в стойке хромого мушкетера, выставив вперед ключ от машины. 
     В центре комнаты - Лиза на четвереньках, готовая к броску.  В двух шагах от неё - Игнатий, отступающий к шкафу.  Откуда-то льется металлический перезвон.  Мелодия заполняет комнату, но, сталкиваясь у порога со скрежетом, замолкает.  Озёрская оказалась всего в шаге от этой линии акустического фронта.  Над ушами Светы властвовал скрежет.  Её коллега полностью был оккупирован звоном. 
     - Прячься, прячься, маленькая дрянь.  Всё равно я тебя сожру… - зарычала Лиза. 
     Ей хватит всего одного прыжка, чтобы сбить Игнатия с ног, гарантируя удар затылком об угол шкафа.  Никаких сомнений: сейчас прыгнет.  Каждый её мускул сведен психотическим спазмом.  В таком состоянии тщедушный пациент может запросто скрутить двух санитаров.  Или голыми руками растерзать человека. 
     - Света! Сделай что-нибудь! - проблеял парализованный страхом Игнатий.  - Убери эти чертовы колокольчики. 
     - Что?! Я не слышу тебя из-за скрежета. 
     Страх-страхом, а ум у мужчины ещё не отшибло.  Он понял. 
     - Кинь мне ключи! - постарался он перекричать собственное отчаяние.  - Ключи от машины! Быстро. 
     Озёрская швырнула брелок, промахнувшись на пару метров.  Ключи приземлились в дальнем углу.  Но пролежали там недолго: что-то приволокло их прямёхонько к ногам Аннушкина.  Одно точное движение - и Игнатий извлек из паркета порцию отборного скрежета.