Перезвон стих.  Скрежет тоже.  Лиза, обессиленная, растянулась на полу.  Озёрская открыла окно и выбросила коптящих кукол в истлевших платьях.  Остатки дыма послушно покинули помещение. 
     - Знаешь, а повредить паркет было очень непросто, - Игнатий отдал ключи. 
     - Скажи это тому, кто сейчас по всей квартире пол изрисовал. 
     - Нда.  Детские страхи наполнены смыслом.  Ты думаешь, почему Лиза так испугалась скрежета? Это нам исцарапанный пол кажется чем-то мистическим.  А для девочки это была единственная защита от настоящего ужаса. 
     - Игнатий! Ты меня вообще слушаешь? Там словно кто-то невидимый на коньках по паркету катается. 
     - Знаю-знаю.  Это всего лишь домовой.  Если вообще у этой психической защиты есть название. 
     - Великолепно.  Теперь это так называется! Психическая защита? От кого?
     - Например, от медведя, которого несколько раз безуспешно пытались выкинуть.  Или от того, кто оставил эти борозды посреди комнаты. 
     Светлана посмотрела вниз.  Глубокая рваная рана на паркетном теле.  Полная противоположность тонким царапинам, образующим многочисленные петли и спирали. 
     - Надо было их сразу пересчитать на всякий случай, - с досадой заметил Игнатий.  - Их ровно двенадцать.  Так что либо у Сарочки было по шесть пальцев, либо…
     Щелчок. 
     Лиза встала и направилась к дверям.  Там, где в прошлом жилище был проем, она застыла и посмотрела на столик с медведем.  Вернее, на того, кто когда-то стоял рядом с игрушкой. 
     - Давай быстрее, милая.  Не хочу, чтобы мы кого-то разбудили.  Не к чему лишний раз волновать Лизу.  Ей с матерью и так не сладко приходится. 
     - Игнатий! - смесь усталости и негодования наполняли голос Озёрской.  - Ты ещё не нагипнотизировался?
     Щелчок?
     - Это не я щелкаю. 
     - Иди, я тебя догоню.  Пару секунд.  Я где-то здесь помаду обронила, - с этими словами Лиза подошла к столику и бросила куда-то в сторону полный ненависти взгляд.  - Не спишь, мелкая тварь? И еще долго не сможешь спать спокойно.  Обещаю. 
     Игнатий завертел головой в поисках источника щелкающих звуков. 
     - Выводи уже её из транса.  Главную травмирующую сцену она уже отыграла. 
     - Ещё не отыграла. 
     - В каком смысле? Прекрати щелкать, говорю же!
     Щелчок. 
     - Да не я это, не я.  Думаю, это медведь. 
     - Что?
     Озёрская прищурилась.  На непропорционально крупных лапах шевелились когти.  Щелк.  Острые черные когти.  Щелк.  По шесть на каждой лапе.  Щелк. 
     Лиза зашептала что-то, очень быстро и неразборчиво.  Наконец силы окончательно покинули её, и она как подкошенная рухнула на пол. 
     - Спит, - успокоил коллегу Игнатий.  - Сеанс закончен.  Для неё, по крайней мере. 
     Озёрская посмотрела на неподвижного медведя. 
     - Не знала, что эмпатия может быть настолько сильной.  Никогда еще не ныряла в чужой психоз.  Хорошо еще, что свои ключи не поломала о паркет.  В какой-то момент я готова была поверить, что это на самом деле какая-нибудь Сарочка бегает по квартире и царапает пол.  Потом до меня дошло, что царапины появляются только там, где я останавливаюсь, чтобы подумать. 
     - Опасный ты человек, Светлана Александровна.  Я тоже хорош.  Щелкал пальцами как заведенный, а винил во все игрушку. 
     - Но я сама видела, как этот медведь когтями щелкает. 
     - С твоим-то зрением и не такое увидишь, - Аннушкин аккуратно поднял с пола девушку.  - Ты пока по квартире Сару искала, спальни не приметила?
     Через пару минут Света заботливо укрыла мирно спящую Лизу одеялом. 
     - Надо еще на всякий случай потушить все свечи в комнате Сары, - напомнил Игнатий.