Во всем комплексе нет света. 
     - Лёх, ты чего, зачем сразу пугаешь? Может, забастовка очередная. 
     - А, точняк.  Бастуют же все.  Погодь, а мы почему не бастуем?
     - Лёх, ты чего, нам же деньги хорошие платят. 
     - А, точняк.  Но по мне всё равно диверсия.  Потому что зачем в охраняемом доме на охраняемой земле еще и магнитный замок? А затем, что шнырять стали по подъезду непонятные какие-то личности.  Жильцов пугают.  А мы почему-то никого до сих пор не поймали.  Вот эти личности свет и вырубили. 
     - Лёх, ты чего, камеры же никого не зафиксировали.  Сказало же начальство, что это психологический эффект. 
     - А, точняк.  Вы, это, психологический эффект изучать пришли?
     Светлана и Игнатий переглянулись и кивнули, словно оба этих действия могли иметь смысл вне светового пятна от фонарика. 
     - Лёх, ты чего, ну кто ж так спрашивает?
     - А, точняк…
     Не теряя драгоценного времени, исследователи психологических эффектов поднялись на последний этаж.  Игнатий был в чем-то прав, говоря об особняках.  На каждом этаже было по одной квартире. 
     - Здравствуйте.  Я уже подумала, что Вы заблудились и не приедете, - встретила их миниатюрная смуглая девушка, одетая в ночнушку и держащая большую ароматическую свечу.  - Проходите скорее.  Вау!
     Последнее восклицание относилось к вошедшему следом за Озёрской молодому гипнотерапевту. 
     - Я не успела предупредить Вашу бабушку, - виновато развела руками Светлана.  - Это мой бывший ученик и нынешний коллега, Игнатий Валерьевич Аннушкин.  Не беспокойтесь.  Он может и не участвовать в нашей работе. 
     - Я не беспокоюсь! - весело засмеялась девушка.  - Вам сам бог велел работать в паре.  Просто вылитые Пинки и Брейн! Хи-хи… Идёмте на кухню.  Там безопаснее. 
     Пациентка, которую визит двух живых и материальных людей очень даже обрадовал, убежала куда-то в глубь тёмной квартиры, оставив врачей в некотором недоумении.  Озёрская, по понятным причинам, не была в курсе молодёжной культуры.  Её собственная дочь, едва достигшая среднего возраста, отличалась редкостным консерватизмом и некоторой социальной дремучестью.  Что уж говорить о самой Светлане.  Но даже она что-то слышала о не в меру амбициозных лабораторных мышах. 
     Заклятая парочка действительно производила яркое впечатление, особенно при совместных докладах или супервизиях.  Низенькая, с безнадежно испорченной фигурой, спрятанной за похожим на балахон белым халатом, Светлана никогда на любила смотреться в зеркало.  Она порой носила неприлично дорогие и брендовые вещи, но поверх них всегда развевался этот вечный накрахмаленный монстр, похожий на плащ-палатку.  А волосы? Никакая краска не могла перекрыть их иссиня-чёрный цвет, который приводил в ужас многих суеверных пациенток.  Причёска чем-то напоминала каре известной французской певицы, с той лишь разницей, что певицы следят за прической. 
     То ли дело Игнатий! В свои сорок с небольшим он выглядел лет на двадцать пять.  Высокий стройный блондин, даже брови по-есенински золотые.  Ухоженный, с изысканными манерами, гипнотизирующим голосом, плавными движениями. 
     Контраст наблюдался и в профессиональных наклонностях. 
     Аннушкин глубоко и безвылазно закопался в психиатрию, его манили самые тёмные стороны человеческого разума, способность психики к внезапному и изощренному самоубийству.  А ещё он обожал гипноз.  Техники Эриксона и других Игнатий соединил и выплавил столь мощный терапевтический инструмент, что за два года собрал материал для докторской и нескольких государственных премий. 
     Озёрская довольствовалась классической терапией, лишь изредка прибегая к трансовым техникам.  Но она наполняла консультационное пространство такой теплотой и позитивом, что многие неврозы просто распадались изнутри под напором проснувшихся у клиента душевных сил. 
     Пожалуй, единственным значительным сходством был высочайший уровень мастерства.  График приёма у обоих был расписан на полгода вперёд.  Стоимость одного часа консультации строго не рекомендовалось озвучивать народным массам, дабы не провоцировать нового витка волнений.  И после насыщенного рабочего дня эти двое, не задумываясь и не сговариваясь, набросились на новый запутанный случай возможного психического расстройства.  В общем, лабораторные мыши занимались тем же, чем и каждый вечер: изучали чужое безумие. 
     - Никак не привыкну к здешней роскоши.  Это Лене бабушка помогала с самой перестройки.  А мы с матерью жили весьма скромно до самых двухтысячных.  Особенно когда папа нас бросил, мы с мамой лет десять еле-еле сводили концы с концами.  Я очень хорошо помню, как мы двадцать первый век встречали.  Били куранты, а мать попросила меня загадать желания, чтобы мы до конца весны дотянули.  У меня всегда желания сбываются. 
     Взгляд Лизы был прикован к кухонной двери.  По рукам то и дело пробегала волна тремора.  Она вслушивалась.  И звук собственного голоса придавал ей уверенности.  Светлана уже начала надеяться, что всё разрешиться лишь благодаря самому факту присутствия благодарных слушателей.  Так часто бывает при неврозах. 
     - Сбылось.  Дотянули.  Что-то действительно произошло.