Тусклое пламя свечи немедленно превратило хрусталь в рубин, морс - в кровь, стаканы - в пульсирующие артерии.  Светлана с равномерным вниманием следила за манипуляциями пациентки и одновременно вслушивалась в тишину дома.  Какое блаженство - сбросить пелену монотонного гудения, шуршания, щелканья всевозможных электроприборов. 
     Если долго вслушиваться в тишину, то можно заставить психику самостоятельно придумывать для нас звуки.  Например, приглушеный кашель.  Скрежет передвигаемой мебели в соседней комнате.  Мелодичный перезвон серебряных колокольчиков.  Утробное рычание.  И всё это - из коридора или соседней комнаты, заведомо пустой.  Ничего удивительного, чистая психология. 
     Игнатий никаких посторонних звуков не слышал вообще.  У него в голове небольшой отряд печатных машинок отстукивал статейный марш. 
     - Ещё зимой я решила сделать Розалии Соломовновне подарок в честь её возвращения, да и просто хотелось её чем-то удивить.  Вот только чем? Вы же её знаете, она такого повидала на своём веку.  Но я нашла! В Венгрии вывели новый сорт роз с синими-синими лепестками.  Бабушке цветы безумно понравились.  Она для них специально место выделила в своей оранжерее.  Но вот зачем я только Саре об этом похвасталась! Нет, она конечно своя в доску.  И секретов от неё нет.  Но кто же знал, что она панически боится синих роз. 
     - Довольно необычная фобия, - пробормотал Игнатий, убедивший себя в чем-то важном, но не предназначенном для ушей Светы и, тем более, Лизы. . 
     - Это еще что! Идемте в её мастерскую.  Я вам такое покажу. 
     - Мастерскую?
     - Ну, тут все равно много комнат.  И если Саре надо было где-то выместить безумие, то пусть это происходит в каком-нибудь просторном загончике, а не по всей квартире.  Резон?
     - Резон… - стараясь не споткнуться и не заблудиться, подтвердил Игнатий. 
     В комнате, которую Лиза назвала мастерской, страхом даже не пахло. 
     Зато воняло безумием. 
     Здесь было самое светлое во всём доме.  Везде, где только можно, были поставлены зажженные свечи: ароматические, гелиевые, парафиновые, церковные, масляные, фигурные, кирпичеобразные… Они освещали каждую деталь этого искривленного творческого пространства.  Лучше бы не освещали. 
     Кадки с экзотическим растениями.  Цветущими.  Когда-то.  Засохшие лепестки вперемешку с прелыми широкими листьями и кусками сочных стеблей покрывали пол неплотным ковриком. 
     - Кому понадобилось кромсать растения? - застыла на пороге Света.  К комнатной зелени она всегда питала практически родственные чувства. 
     - Сарочке, кому же еще, - скорбно усмехнулась Лиза.  - Она когда про синие розы узнала, стала везде искать их следы.  Её не смутило, что в этих зарослях нет и капли синего.  Она всю ночь ощипывала этот тропический рай.  Я её поймала только утром, когда вся работа была сделана. 
     Рама во всю стену.  Вероятно, для зеркала.  Пустая.  Большой шкаф без одной дверцы. 
     - Полагаю, к зеркалам Ваша подруга тоже питает особые чувства.  Предсказуемо, - Игнатий подошёл поближе и стал рассматривать уцелевшую дверцу. 
     - Мне пришлось вызывать рабочих.  В этой раме было мое любимое зеркало.  Его поцарапать-то надо постараться, а Сара… Я сижу, читаю, слышу из её комнаты дикие вопли и следы борьбы.  Самая первая мысль была: неужели притащила кого-то из своей мажорной тусовки?! Врываюсь в комнату, готовлюсь дать всем разгон.  А Сара там дубасит зеркало, прямо кулаками, столько крови было. 
     Рассказ о явно больной подруге давался Лизе с большим трудом.  Но порой всё вспомнить и выпалить как на духу - единственный способ совладать с собой.  Аффектам всегда найдут выход в реальность.  Вопрос только - в какой форме: словесной, двигательной, галлюцинаторной…
     Игнатий сделал ещё несколько шагов.  Что-то на стене привлекло его внимание.  Раздался хруст.  Под ногами валялись глиняные черепки. 
     - Вы только что на дрейдл наступили, - тут же пояснила Лиза.  - Соколова притащила с собой несколько десятков этих волчков, разрисованных еврейскими буквами.  И раскручивала их каждый вечер.  Не знаю, как у неё это получалось, но эти глиняные вентиляторы почти круглые сутки вращались.  И вращались.  И вращались.  А сегодня я зашла, а они… сами… вдруг… все разом…
     - И именно тогда Вы позвонили бабушке, - подсказала Света. 
     - Да.  Я решила, что Сара меня заразила безумием.