Глоток, другой, третий и жёсткий кашель согнул тщедушное тело пополам.  Кружка выпала из руки расплескав содержимое, а он содрогаясь от спазмов заскрёб руками пол. 
     Эта зима уже убила многих маленьких обитателей концлагеря.  Немцы перестали лечить их и просто избавлялись от тел нелепо замерших на нарах после подъёма.  Кто знает сколько новых жильцов поселится в бараке весной? Хотя наступит ли для них весна или нет, было не понятно.  Уже вторую неделю где-то далеко слышалась канонада артиллерии, а это означало только одно – НАШИ наступают. 
     Фашисты стали постепенно избавляться от детей, газовые камеры и печи работали круглосуточно, только пятнадцатый, шестнадцатый и двадцатый барак оставался неприкосновенным.  В первых двух находились доноры, а в третьем подопытные медицинских экспериментов.  Офицеры жгли документацию во дворе, и даже часть минного поля обезвредили, чтобы не тратить время на проход к воротам.  Их время заканчивалось. 
     Антон помог мальчику подняться с пола и отвёл на его место.  174 А, вместо названия улицы, номера дома и квартиры.  Коснувшись головой досок, пылающий от жара Михаил погрузился в беспокойный сон, не приносивший отдыха и здоровья, а зачастую сводящий с ума и убивающий. 
     Антон знал это лучше многих, ведь ночные кошмары долгое время превращали его в бессловесное, запуганное существо, постепенно впадавшее в состояние полного безразличия к окружающему.  Таких просто убивали, так как им нельзя было отдать приказ и использовать.  Если бы не спасительные сны, где он становился взрослым и пытался сбежать, его бы уже сейчас не было в живых. 
     - Антон.  Антоша! Ты не спишь?
     Худенький Ванечка, в ободранной робе возник возле нар словно приведение. 
     - Чего тебе?
     Воровато оглядываясь, малыш склонился над его ухом и затараторил. 
     - Я только, что из изолятора.  Герр Нойманн отрядил меня кормить нарушителей.  Там я встретил одного из бежавших вчера из двадцатого барака. 
     Взволнованный новостью, Антон резко встал с нар, ударившись головой о доски. 
     - А остальные? Они живы?
     - Одного пулемётчик расстрелял.  Второго ранили, он совсем плохой, вряд ли выживет, а вот Кирюха в порядке, даже не ранен. 
     Потирая ушибленное место, подросток спросил:
     - Это тот, с которым вы картошку в прошлом году воровали?
     Расплывшись в улыбке от воспоминаний о мёрзлой картошке, Ванечка согласно закивал. 
     - Точно, он.  Так вот, Кирюха велел передать тебе, что у четвёртой вышки, если считать от больнички, у северной стены, прожектор заклинивает и, поворачиваясь, не освещает часть ограждения. 
     - Ценная информация, очень.  А почему он передал это именно мне?
     - Ну так после того как Борьку расстреляли, ты у нас вроде как за главного.  Я знаю у тебя карта есть и ты …
     Схватив одной рукой Ванечку за горло, а второй крепко зажав ему рот, Антон яростно зашипел. 
     Только убедившись, что их никто не слышит, он отпустил испуганного мальчонку и забрался под нары.  Запалив маленький огарок свечи, спрятанный в трещине одной из досок, Антон вынул из углубления гвоздь и, подцепив им одну из деревяшек, вытянул из образовавшейся ниши завёрнутый в грязный кусок материи, обрывок плотной бумаги. 
     Оттолкнув локтем заглядывающего через плечо Ванечку, он уколол палец и кровью нарисовал на карте одному ему понятный значок. 
     - Ух ты! А я думал её у Борьки забрали после смерти. 
     - Помолчи.  Мешаешь. 
     - Так я ещё не всё сказал, - смахнув вылезшую из носа соплю, заулыбался мальчишка. 
     - Чего ещё? – нахмурился Антон готовясь к длительному приступу попрошайничества часто нападавшего на Ванечку. 
     - В том углу стена просела и лопнула.  Наверное после дождей.  Охранникам ничего не видно там же дерево мёртвое, но Кирюха клянётся, что может через кладку пролезть. 
     Последняя фраза застряла в горле у мальчишки, так как он только сию минуту понял, какие важные слова произнёс.  Крупные слёзы побежали по щекам, нижняя губа задрожала. 
     - К-к-когда? М-м-мы же сможем, к-к-как д-д-думаешь Ан-т-т-тоша?
     Поставив на карте крестик, Антон спрятал карту, гвоздик и огарок свечи, поднял с пола Ванечку и обнял его, прижав к груди. 
     Некоторое время он молчал, что-то напряжённо обдумывая, а затем успокоительно прошептал:
     - Конечно, мы сможем, только подождём немножко пока стражи будут заняты, поле смерти обезврежено, а башенное око будет благоволить к нам. 
     Ванечка удивлённо посмотрел на старшего товарища не поняв ни слова, но Антон этого не увидел, подросток улыбался, и предчувствия у него были самые что ни на есть хорошие. .