Девушка притянула колени к груди.  Квартира показалась Маше коварной ловушкой с пульсирующими стенами, и оставалось только свернуться в точку в надежде, что охотник, который безжалостно порвет мелкий мирок своими огромными когтями, не заметит ее. 
     Наваждение спало так же скоро, как и появилось.  Маша выпрямилась, смеясь над впечатлительностью.  Она смеялась нарочно вслух, как можно громче, будто орала в самую пасть чудовища: «я не боюсь тебя!», пока на душе не стало совсем легко и тихо. 
      В этой тишине повторился жалобный всхлип из сна.  Маша закрыла глаза, мучительно стараясь выдрать из книги своей памяти нужную страницу, на которой когда-то случайно разлитыми чернилами отпечатался этот звук.  Всхлип постепенно превратился в тонкий девчачий голос, голос обратился фигуркой полноватой девчонки. 
     Она была младше на два класса, толстоватой и неуклюжей, заплетала жиденькие рыжие волосенки в тонкую косичку.  Ее звали Валей, но Вадим всегда придумывал девочке обидные прозвища, которые не стеснялся орать издалека, стоило ему заметить девочку.  Он любил издеваться над ней, а Маша только кривила губы в неодобрительной усмешке.  Валя никогда не плакала, смотря на них с болью и обидой.  Только всхлипывала, скрестив руки на груди, будто пыталась защититься от насмешек, и старалась скрыться, исчезнуть.  Маша не смогла вспомнить, из-за чего они отравляли жизнь этой малышке, зато припомнила, что Валины выпученные зеленые глаза напоминали ей рыбьи. 
     Мария облизнула внезапно пересохшие губы, задумчиво глядя на часы.  Было слишком поздно, чтобы звонить кому-либо в попытках отыскать Валин телефон.  Затея нанести визит бывшей знакомой казалась глупой несколько минут, пока образ измученного страхами Вадима и пульсирующая коробка не убедили Машу, что это решение вполне разумно.  Спать не хотелось: она опасалась снова столкнуться с коробкой. 
     До рассвета Маша просидела за кухонным столом, глотая чай и вспоминая школьные дни.  Было все же в Валентине что-то странное.  Бывают такие люди, которые раздражают одним своим существованием.  Для Маши таким человеком была Валя.  Воображение рисовало ее образ, уродуя и деформируя его, то раздувая живот, что он становился похожим на водянку, то покрывая лицо сосудами, просвечивающими через бледную кожу, то…
     В комнате прозвенел будильник, оповестив Машу о начале нового дня.  Она выключила его и глубоко вздохнула, готовясь звонить школьной подружке Лене.  Эта сплетница когда-то вела особый дневник, в котором были записаны номера, пожалуй, всех учащихся.  Валя не была исключением.  Нервы смотались в тугую катушку, заставив Машу дрогнуть, пока телефон пищал в ожидании.  Лена могла потерять тетрадь, Валя могла сменить номер и тогда все пойдет крахом, но иных вариантов у Марии не возникло. 
     - Что вам нужно в такую рань? – зло взвыла Лена. 
     - Привет.  Прости, просто дело срочное.  Помнишь, ты в школе вела тетрадь, где были номера учеников и учителей? У тебя она сохранилась? – Маша закрыла глаза, про себя повторяя «да» и задержала дыхание.  Повисло молчание, Лена явно обдумывала услышанное. 
     - Да, - неуверенно ответила она, - я поищу ее. 
     - Спасибо, - Маша выдохнула, - у меня дело к Вале.  Помнишь, была такая рыжая странная девчонка. 
     - Ветреева.  Помню, такую всю жизнь не забудешь, - Лена шуршала бумагами, стараясь отыскать тетрадь, - как жизнь, кстати? Какое дело?
     Маша нервно щелкнула языком, не желая рассказывать что-либо, но была вынуждена выжать из себя пару вялых любовных историй.  Лена была как паук, питавшимся секретами, интригами и сплетнями, как мухами. 
     - Записывай, - довольно объявила Лена.  Маша быстро распрощалась и дрожащими пальцами набрала Валю.  Трубку взяли подозрительно быстро. 
     - Привет, Мария.  Ты что-то хотела? – голос Вали показался Маше скрипом мела по доске.  Но хуже стало от понимания, что тварь явно ждала звонка и знала ответ на свой вопрос. 
     - Да.  Тут одна ситуация странная.  Это довольно глупо, но, возможно, ты поможешь.  Я буду в долгу, - Маша выжала из себя вежливый тон, хоть вместе со словами к горлу подступила тошнота. 
     - Разумеется, - протянула Валентина, - я вышлю тебе адрес.  Я живу на окраине, доедешь на электричке весьма быстро.  До встречи. 
     Маша выпила воды, стараясь загнать рвоту и отвращение обратно вглубь себя.  Когда ей это удалось, пришло желанное сообщение. 
     - Я об этом пожалею, - пробормотала она, застегивая пальто.  Она чувствовала себя ужасно: клонило в сон, в голове каждый шум отдавался набатом, тело сковала слабость, но больное увлечение гнало Машу на вокзал. 
     Она забилась в угол вагона, хотя людей почти не было, опасаясь, что от тряски будет мутить сильнее.  Электричка тронулась, увозя с собой дрожащую от утреннего холода Машу в липкую пасть объяснения. 
     
     Валентина жила в обшарпанной многоэтажке.  Маше пришлось долго петлять по грязным улицам, пока не наткнулась на нужный дом.  Он был совершенно такой же, как и все дома этого района, но показался Марии особенно ветхим.  Трещины на фасаде напомнили ей венки под кожицей коробки.  Маша подошла к приоткрытой двери подъезда и чуть не бросилась прочь: стены дома пульсировали.  Ладонь легла на холодный кирпич, проглядывающий под слезшей краской, убеждая Машу, что это обычный дом. 
     
     Шаги отозвались по лестнице тяжёлым эхо, лениво бьющимся о потолок.  Все это место словно пропиталось чем-то склизким и затхлым.  Маша зажала кнопку звонка.  Валентина открыла так же быстро, как ответила на звонок. 
     
     - Здравствуй, - произнесла Маша, отмечая, что Валя заметно похорошела: рыжие волосы теперь струились по плечам, лицо приобрело мягкие черты, глаза стали ярче.  Но Маше Валя показалась все равно неприятной из-за непростительно довольной улыбки.