Кровавое солнце медленно ползло за горизонт, окрашивая небо и облака в сине-красные тона.  Зимний закат был в самом разгаре, на его фоне летали, словно грифы после битвы над тлеющими трупами-бойцов, вороны, придавая закату эпичности и трагичности. 
     «Как красиво! Прям картина из фильма про войну», - подумала Вера, сидя у окна трамвая. 
     
     Вера была семнадцатилетней девушкой, среднего роста.  Её можно было бы назвать красавицей, если бы не чрезмерная худоба, темные круги под насыщенно карими, почти чёрными, глазами и болезненный серый оттенок кожи.  Плохо расчесанные засаленные чёрные волосы средней длины торчали из-под зеленой вязаной шапки.  Выглядела девушка измождённо. 
     
     Сегодня у неё было плохое настроение.  Вера не хотела ехать на подготовительные курсы, но решила развеяться.  На курсах девушка себя чувствовала человеком, живым и нужным, не то, что дома. 
     
     
     Дома… дома родители, два брата и своя комната… Пустая, холодная, наполненная думами о смерти, ужасающая своей мертвой тишиной днём и шорохами ночью.  Помещение, закрывающееся на замок и похожее на холодильник-сейф, куда не попадают теплые солнечные мысли, а царит темнота и холод, которые сковывают её сознание и заставляют рисовать этих жутких, неизвестных этому миру, существ. 
     
     Так что она, немного подумав, решила поехать на курсы.  Это лучше, чем её спальня. 
     
     Вера стала побаиваться своей комнаты.  Северная сторона, - свет с улицы почти не попадал в окна.  Лампочки постоянно перегорали, и порой взрывались.  Лишь тусклый свет ночника, который она расположила на столе, чтобы рисовать вечерами, озарял небольшой пятачок на столешнице, остальное было во власти темноты.  Батареи были едва теплыми.  С балкона и из окон дуло холодом, который заполнял помещение, поэтому ей приходилось спать под пуховым одеялом даже в начале осени.  Ей казалось, что само зло поселилось в комнате, превращая её в остров смерти, закрытый от всех большой серой дверью с замком.  Девушка накрывалась одеялом с головой и старалась не слышать шорохов, которыми наполнялась спальня по ночам. 
     
     Она всегда закрывала дверь на ключ, когда уходила.  Замок Вера установила сама, пытаясь обеспечить себя личным пространством, в которое не могли проникнуть её бестолковые, во все сующие свой нос, братья.  Но так было вначале. 
     
     Сейчас же девушка закрывала дверь на ключ, поскольку боялась… Вера сама не понимала, чего именно боялась.  Но страх был таким сильным, осязаемым.  Он липким слизняком полз по телу, покрывая его своей отвратительной слизью, сковывая, селился в её разуме… Днем страхи казались такими детскими и наивными, что, вспоминая их, девушка смеялась над собой; однако, дверь всё равно закрывала на ключ.  Она не хотела, чтобы нашли её последние работы. 
     
     Вера любила рисовать.  Её работы были очень реалистичные.  Небольшие наброски обычного повседневного счастья: ужин в кругу семьи; просмотр телевизора с друзьями; игры с братьями: пускание корабликов по ручьям, постройка плотины; радуга после дождя и яркие лучи солнца, прорезающие небо, во время дождя.  Это были яркие, тёплые, солнечные картинки из окружающей девушку повседневности.  Но так было раньше.  До того, как ей отдали эту комнату.  Когда она жила в залитой дневным солнцем гостиной, окна которой выходили на юг. 
     
     Комната, которую сейчас занимала Вера, раньше была кабинетом её отца.  Он был психологом и принимал в ней клиентов.  Два месяца назад отец купил себе офис в центре города и теперь принимал клиентов там.  И эта комната досталась ей.  Чему девушка была очень рада.  Ведь она училась в одиннадцатом классе: школа, репетиторы, курсы, выбор ВУЗа – по сути выбор будущего, надежды и мечты родителей.  Каждый день Веры был полностью расписан и заполнен, времени для встреч с подругами не оставалось.  Даже, чтобы поболтать по телефону и обсудить мальчишек у неё не было времени.  А ещё он, голубоглазый высокий блондин, мечта всех девочек в классе, и первая тайная и мечтательная любовь Веры, совсем не обращал на неё внимание.  Впрочем, у девушки не было времени даже на то, чтобы втайне помечтать о нём.  Всё это очень давило и угнетало.  Вера была в постоянном стрессе.  Ей жизненно необходимо было свое личное и рабочее пространство, родители это понимали, вот и предоставили освободившуюся комнату своей единственной дочери. 
     
     Последние работы. . .  теперь она рисовала только ночью… Вера боялась ночных рисунков.  Существа, которых она рисовала, были ужасны.  Они были не из этого мира: тёмные, шипастые, глазастые, с острыми когтями и зубами, разрывающие людей.  Эти порождения темноты казались такими реальными и живыми. . .  Девушка готова была поклясться, что боковым зрением видела, как они двигались на рисунках и пытались выбраться из бумаги. 
     
     Вера не считала себя верующим человеком, но ложась спать клала на свои рисунки Библию и иконку Христа, подаренные ей тетей, и становилось немного спокойнее.  Ей казалось, что если она не сделает этого, то смерть, дикая ненасытная сила, заключенная в рисунках, вырвется наружу и… Дальше девушка старалась не думать.  Мысль о том, что существа, заключенные её рукой в лист бумаги, могут вырваться, была слишком и без того ужасна. 
     
     Первая неделя рисования тёмных существ была самой сложной – Вера почти не спала.  Стоило ей лечь на кровать, как она слышала недовольное шипение, шорохи, будто кто-то скреб по бумаге, пытался поднять Библию.  Страх сковывал девушку,заполонял всё тело.  Вера не могла двинуться, или что-то произнести.  Глаза всматривались во тьму и, конечно же, вскоре начинали видеть движение теней в ночи. 
     
     Не рисовать она не могла.  Что-то заставляло, руководило ей.  Вера рисовала помимо своей воли.