Боинг набирал высоту, город уже скрылся за белыми пушистыми облаками.  Кристина смотрела в иллюминатор, самолет плыл меж облаков: внизу они раскинулись плотным ковром, были словно густая пена в ванне - объемные, пушные, бархатистые и изумительно белые, разных форм и размеров, представляя собой целый город без конца и края; сверху - тонкое, местами просвечивающее полотно, едва скрывающее голубое небо. 
     
     Кристина любила наблюдать из иллюминатора, сидеть около крыла самолёта и смотреть как оно гнется и качается - это добавляло ей адреналина.  Она боялась высоты, да и летать, но вид безграничного белого океана с причудливыми городами и бастионами ее завораживал.  Она представляла, как ходит по этому творожному миру слегка пружиня и утопая в мягкости.  Началась тряска, сообщили о турбулентности, попросили пристегнуться. 
     
     “Это следовало сделать давно, чего я так долга терпела - маленькая наивная дурочка, - подумала она, - глупо было думать, что он изменится, верить ему.  Мне давно все говорили, чтобы я его бросила.  Бьёт значит любит, - идиотка”. 
     
     Кристина провалилась в воспоминания: вот ей едва исполнилось 17 лет, поступила на первый курс в университет.  Она была невысокой красивой девушкой, славянской внешности, с русыми волосами и стрижкой чуть ниже плеч, правильные, мягкие черты лица и смеющиеся серые глаза.  И он - Виктор, среднего роста, горячий молодой мужчина 28 лет, явно с примесью кавказских кровей, с черными волосами, темно-карими глазами и с носом горбинкой.  Познакомились в такси, когда он её подвозил до дома. 
     
     Он очень мило ухаживал, был обходителен, внимателен, никаких пошлостей и намеков.  Через месяц стал ее ревновать ко всему, что движется и не движется, ей тогда это показалось очень милой игрой, она подыграла, строила из себя милую безвольную послушную овечку, но раз не сдержалась и слегка пофлиртовала с однокурсником.  Виктор увидел, кровь закипела, была драка, Кристина просила его остановиться, он не слышал.  Она не дождалась окончания, вся в слезах убежала. 
     
     Он пришел: костяшки разбиты в кровь, опухшее лицо, уже с видимым большим синяком под левым глазом, выглядел таким несчастным, просил впустить, хотел поговорить.  Она не впустила.  Он сел у двери и сказал, что останется там до тех пор, пока они не поговорят.  В общем, в ту ночь она его впустила не только к себе в квартиру, но и к себе в постель, и в своё сердце.  Через неделю он переехал к ней жить, под предлогом “зачем мне снимать жилье, будем экономить на свадьбу копить”. 
     
     Дальше было хуже: запреты на встречи с друзьями и подругами.  Точнее не так, он не запрещал - нет, просто на это же время строил их совместное времяпрепровождения: «А я билеты в театр купил на “Мастер и Маргариту”.  Ты же любишь Булгакова, хотел сюрприз сделать.  Но ты не беспокойся, я билеты сдать, наверно, смогу или попробую продать у входа за полцены.  Правда я специально деньги на этот концерт откладывал два месяца”, или: “А я думал мы на премьеру фильма пойдем, ты же любишь ужастики”, - в общем на это же время всегда находилось что-нибудь интересное для них двоих.  Вскоре друзья и подруги поняли, что потеряли ее и перестали куда-либо звать. 
     
     Потом проверялись ее звонки и смс за день, под полушуточной эгидой - “Я твой мужчина, почти твой муж, я должен знать все о тебе, чем и с кем ты занимаешься”.  Тогда это казалось забавным и милым, она была не против, скрывать то нечего было. 
     
     Говорил о свадьбе, детях, а она смотрела на него влюблёнными глазами и млела, не веря своему счастью.  Он работал таксистом, а она подрабатывала секретарем в консалтинговой фирме у своей тети.  Ее ползарплаты он забирал - откладывал на свадьбу, на вторую половину они жили, свою - всю откладывал. 
     
     Впервые он её ударил, когда её до дома довёз новый коллега по работе, жил неподалеку - заодно.  Виктор тогда ударил сильно, жёстко, наотмашь, тыльной стороной ладони, перстнем рассеча ей щеку до крови, - было много крови, щека адски горела, она боялась слово вымолвить или пошевелиться от страха.  Он зашел в ванну, вымыл и вытер руки, посмотрел зло и прошипел: “Ещё раз увижу тебя в чужой машине - убью”, - бросил ей в лицо мокрое полотенце и уходя в комнату произнес: “И пол не забудь затереть, залила здесь всё”. 
     
     Вот тогда она впервые испугалась и не знала, что делать.  Рану обработала. 
     
     Ночью он был необычайно нежен и ласков, просил прощения; сказал, что не смог себя сдержать, испугался, что теряет ее; обещал, что такое больше не повторится.  Она всем сказала, что упала и неделю на работе и в институте не появлялась. 
     
     Прошло месяца два, от царапины на лице не осталось и следа, вроде все шло своим чередом. 
     
     Он встретил ее у магазина, был нервный и злой, много курил.  Едва они зашли домой, как она получила оплеуху, затем ещё одну, и ещё.  Удар в живот, она упала, а он нанес несколько ударов в живот ногами со словами: “Мелкая потаскуха, думаешь я не знаю? Я видел, как вы обменялись взглядами, как он едва дотронулся до твоей руки, когда отдавал тебе чек.  Потянуло на молоденьких мальчиков? Я тебя уже не устраиваю?”, - а затем он взял ее силой, грубо, цинично и жёстко, приговаривая: “А так тебя устраивает, маленькая дрянь”. 
     
     На следующей день болело все тело, она не могла встать, один глаз совсем заплыл.  Он ухаживал за ней, созвонился с ее институтом и работой, сказал, что она отравилась.  Смотрел на нее печальными преданными глазами, обнимал, сокрушался, просил прощения; накупил цветов, и всяких вкусных конфет и пирожных; пустил слезу, укоряя себя за то, что натворил; клялся, что такое больше не повторится. 
     
     Однако, повторилось, через полгода, тогда она уже попала с трещинами на ребрах и переломом руки в больницу, вот тогда все заподозрили неладное, уговаривали подать заявление в милицию, выгнать его. 
     
     А он… Он сделал предложение и сказал, что хочет от нее детей.  Она все простила, была счастлива, ответила: “Да”, - а про себя подумала, что все девчонки на курсе обзавидуются, и что наконец-то она оденет белое платье, она будет прекрасна, ее фотки в социальных сетях наберут кучу лайков и комментариев. 
     
     Он продержался ещё год.  Дата свадьбы была назначена, подали заявление в ЗАГС, она решила это отметить с подругами, устроили девичник, посидели в клубе, потанцевали, выпили.  Девчонки заказали для нее стриптиз и фото заинстаграмили, это было большой ошибкой. 
     
     Он ждал ее на выходе из клуба, темнее тучи, молчаливый, с жёстким выражением лица.  Она сразу поняла, чем для нее это грозит, однако не показывать же при подругах, что она его боится, меньше чем через месяц у нее свадьба, ей завидуют.  Подруги пошутили над его серьёзностью, и тем, что кажется кто-то здесь попал.  Она отшутилась, но в машину садиться не спешила.  Он с силой схватил ее под локоть и прошипел: “Ну что, натрахалась? Села в машину сучка, иначе руку сломаю”. 
     
     Кристина попробовала вырваться, но он лишь сильнее сдавил, было адски больно, хотелось реветь, но не при подругах же.  Она прошептала: - Виктор, ты мне клялся, что больше не сделаешь мне больно, но мне уже больно.  Отпусти. 
     
     · Ты тоже много в чем мне клялась.  Я видел фото, я не слепой.  Залазь в эту чёртову машину, - он терял терпение и контроль, глаза горели, губы были туго сжаты от злости. 
     
     · Девочки, давайте мы вас довезем, зачем вам деньги тратить, садиться в машину непонятно к кому, да и нам по пути, - прокричала Кристина отходящим подругам, и на ее счастье, те согласились. 
     
     · Не повезу я этих блядей, - сквозь зубы прошипел он, слегка ослабляя хватку. 
     
     · Повезёшь или я не сяду в машину, - вырвав руку, произнесла сквозь зубы Кристина, а про себя подумала: “Нельзя мне сегодня домой, он меня опять изобьет.  Надо что-то придумать”. 
     
     Ей казалось, что она слышит скрежет его зубов, желваки играли на его скулах, он нехотя открыл дверцу в машину, подошедшим подругам и произнес:
     
     - Аккуратнее с вашими чудными головками дамы, они вам ещё понадобятся.