Оказалось, что многие их общие школьные товарищи, воюющие плечом к плечу, погибли или сделались инвалидами.  Один покончил с собой, не в силах переносить свою немощность, другой, насмотревшись всяких ужасов и побывав на местах жутких побоищ и человеческой мясорубки, угодил в сумасшедший дом… Вайт доставал из матерчатого свёртка потрескавшиеся фотографии, медали.  Просидели до глубокой ночи.  Вайт был растерян и не знал куда ему податься.  В конце концов, он решил остановиться на ночь ещё у одного друга, у которого было лёгкое ранение и с которым Вайт обменивался письмами.  Пообещав зайти как-нибудь, товарищ Геттинберга поблагодарил приятеля и скоро уже заковылял прочь, сильно прихрамывая на одну ногу, которая была короче другой.  Призрачная фигура растворилась в конце аллеи тополей. 
     Проводя своего друга Вайта взглядом, Джошуа прислушался.  Без устали стрекотал сверчок и больше – ни звука.  Лишь безмолвие, молчание огромной луны и далёких звёзд.  Созерцая звёздное небо, он, засунув руки в карманы брюк, не спеша направился по дорожке к усадьбе.  По пространству над садом, шумя тонкими перепончатыми крыльями скользнула пара летучих мышей, вскоре скрывшаяся за листвой.  Маленькие летучие вампиры порой кружили над усадьбой Геттинбергов – эти создания давно облюбовали эти мрачные, унылые места. 
     Оказавшись в здании, Джошуа поднялся в свою обширную комнату и решил потренировать своё воображение.  А сделать это он собирался довольно необычным способом.  В комнате из всех посторонних звуков был только стук старинных и массивных часов ручной работы первой половины девятнадцатого века.  Юноша решил убрать часы из комнаты, и ему пришлось изрядно напрячься, что выволочь их на большую площадку перед дверью.  Керосиновую лампу Джошуа погасил, а штору полностью отодвинул, дав путь сиянию тусклой луны, которую иногда заволакивали медленно ползущие по небу ночные облака.  Теперь была создана необходимая обстановка.  Комната была погружена во мрак, а на полу призрачно вырисовывался вытянутый прямоугольник окна, куда светила луна.  Взяв стул с резной спинкой, Джошуа поставил его у стены рядом с дверью.  Если смотреть на обстановку в комнате, сидя на стуле спиной к входной двери, - а именно таким образом молодой человек хотел расположиться в комнате, - то с правой стороны оказывалось свободное от шторы готическое окно; здесь же, у окна, примостился большой, уставленный книгами стол из качественного дерева; в правой части дальней стены стояло два массивных книжных шкафа; дальний левый угол комнаты оказывался свободным, у той же левой стены, ближе к двери, что была прямо за спиной сидящего на стуле, находилась внушительных размеров кровать, небольшой столик со светильником, а рядом – шкаф с одеждой. 
     Джошуа Геттинберг сел на стул, закрыл глаза и попытался целиком сосредоточиться на своих ощущениях.  Одновременно он прислушивался к тишине.  Эта звенящая тишина вскоре начала давить, она охватывала всё кругом.  Ни шороха, ни какого-либо другого постороннего звука.  Просидев некоторое время в полнейшей тишине и мраке, молодой человек внезапно широко раскрыл глаза и вперил взгляд в дальний левый угол комнаты – туда, где ничего не находилось.  Взгляд молодого Геттинберга был исполнен жуткого вожделения и горел ненасытным порочным интересом.  Человек, видевший его взгляд со стороны, мог бы без сомнения определить, что юноша тронулся умом, что он безумен.  Да и вообще, это было странным зрелищем.  Молодой человек, оставшись ночью один, садится на стул, гасит всякий, кроме естественного, источник света и при том не ленится убрать из помещения тяжёлые маятниковые часы.  Действительно, странно и как-то нелепо.  Но таким вот был молодой Джошуа Геттинберг – невероятный выдумщик, фантазёр и мечтатель. 
     Юноша не моргал и не отрывал взгляда от пустого угла в левой части своей просторной комнаты.  Наконец, в том самом углу, из мрака медленно стало появляться что-то ещё более тёмное, что-то неясное.  Чёрное пятно всё разрасталось, контуры его были расплывчатыми, нечёткими.  Сначала это чёрное, бесформенное пятно имело размер вороны, затем оно стало увеличиваться до размеров собаки, и всё росло и росло.  Джошуа сидел на стуле без малейших признаков движения, он словно окоченел, и дыхание его застыло.  И только сердце бешено разгоняло кровь по всему его организму.  А между тем, чёрное пятно, подрагивая, разбухало.  Оно несколько вытянулось и теперь по размерам превосходило человека.  Нечто бесформенное поползло выше и дальше к потолку, потянулось вправо, к книжным шкафам.  Скоро эта чёрная масса, являющаяся плодом невероятного воображения юного Геттинберга, заполнила собой половину комнаты, она стлалась по кровати и столику со светильником, она ползла по створкам шкафа с одеждой, она обволокла стопки книг на столе… Это нечто – что-то совершенно невообразимое и жуткое, будто явившееся из потустороннего мира, было здесь, в комнате, и всё разрасталось.  Джошуа мог видеть, как волнообразно извивающееся щупальце медленно приближалось к его левому ботинку.  В это время чёрная тень застлала часть окна, освещённого луной… Юноша вздрогнул от того, что к его штанине что-то прикоснулось… Это что-то было чем-то неясным, жутким и как будто материальным…
     Сердце неистово колотилось в груди молодого человека, проводившего столь странные эксперименты, узнав о которых, кое-кто мог покрутить пальцем у виска: «безумец!» Силой своего буйно и нездорово разыгравшегося воображения, Джошуа стал «загонять» жуткое «нечто», струящееся теперь повсюду, назад в пустой угол комнаты.  Он также выпятил глаза и смотрел всё в ту же точку в углу.  Чернота стала невообразимым образом сползать со стен, потолка, шкафов и стола.  Скоро «нечто» сжалось, скукожилось до размеров маленькой птички и скрылось в неведомой точке пространства, которую выбрал молодой человек по одному ему известному правилу или закону.  Всё происходило в полнейшей тишине и темноте.  Мог ли юный Джошуа Геттинберг тронуться умом, занимаясь такими странными вещами? Нет, с ним всё было в порядке, и состояние его психического здоровья находилось в норме.  Единственное, что ощущал Джошуа, был невероятный внутренний подъём, какой-то совершенно неописуемый, одному ему ведомый, нездоровый восторг.  Он словно бы «заряжался» какой-то энергией, питался, упивался ею, как вампир.  Но что это была за энергия, откуда она бралась, и каков был источник её появления, было совсем непонятно.  Неужели её, эту энергию и силу, аккумулировало не на шутку разыгравшееся воображение юноши, так богатое на выдумку, приукрашивание и преувеличение? Вообще, такой своеобразной «тренировкой» воображения Джошуа занимался частенько, когда оставался в одиночестве. 
     Необыкновенный прилив сил взбодрил юношу, как это случалось и прежде после подобных «тренировок».  Какой там сон – он страстно желал тотчас же отправиться к звёздам, чтобы изучить их неведомые тайны и загадки, неподвластные простому смертному.  Он с упоением пожирал луну своим взглядом, точно это была не звезда, а великолепный торт на день рождения.  Любуясь звёздами, молодой человек простоял у окна до самого рассвета, на который указывало светлеющее справа небо, ибо окна усадьбы выходили на север, где чернел дремучий лес.  Звёзды исчезали, луна меркла, не спеша за далями и пространствами пробуждался новый день.  Тени прятались по углам.  Джошуа распахнул настежь высокое готическое окно, и в комнату влетел свежий и душистый ветер августа.  Зашелестела листва пышного сада, закивали головки шиповника, сонная муха ударилась в витражное стекло окна. 
     Постояв некоторое время в раздумье, молодой Геттинберг отправился на кухню, быстро приготовил нехитрый завтрак и кофе.  Вообще, ел он не много, а рацион его был не слишком разнообразен.  Так уж было заведено в его семействе.  Больше всего он нуждался в другой «пище» - для разума, воображения и мечтаний.  В этом здорово помогали самые разнообразные книги и справочники, среди которых изобиловали готические романы и стихотворения, исторические новеллы, детективы, книги по географии, астрономии, книги о причудливых видах животных и птиц, книги по мистике, эзотерике и магии.  Просто ворох необыкновенного, загадочного, неизученного, потустороннего, подчас пугающего и жуткого вырывался со страниц старых, а порой, и старинных книг с причудливо теснёнными, потёртыми обложками и чудными, таинственными названиями. 
     Перекусив, Джошуа принялся жадно зачитываться Эдгаром По , а позднее, взяв стул, молодой человек вышел во двор, захватив с собой несколько толстых книг по эзотерике и магии.  Он решил сначала почитать на открытом воздухе, а затем отправиться в одну из своих прогулок наедине со своими мыслями и фантазиями.