В конце апреля 1919 года Эдвард Брайтон, молодой учёный, геолог и писатель, наконец, получил долгожданный отпуск.  Он и не помнил уже, когда в последний раз полноценно отдыхал.  Постоянные, нескончаемые поездки в самые разные уголки земного шара, бесконечные горные пространства и холмистые дали, а в остальное время – писательское творчество по широкому кругу вопросов и тем.  В возрасте Брайтона не каждый мог добиться того, чего добился он.  С детства он тяготел к науке, и родители его сыграли в этом значимую роль.  Они привили мальчику любовь к истории, географии, искусству, музыке, открыли в нём созидателя, пытливого читателя и внимательного слушателя, научили его логически мыслить и отстаивать свою точку зрения.  Таким образом, с самых юных лет он служил истине и науке, и никогда не останавливался перед трудностями, упорно шёл вперёд. 
     Брайтон Эдвард был молодым человеком приятной внешности и худощавого телосложения.  От частого зрительного напряжения глаза начали его подводить, и потому он стал носить очки в тонкой, золочёной оправе.  Лицо его имело правильные пропорции, разве что был удлинённым прямой нос.  Каштановые волосы всегда аккуратно расчёсаны, и только порой на лоб падала небольшая прядь, которую, впрочем, Брайтон тут же поправлял.  Говоря же об одежде этого молодого человека, стоит отметить, что он имел неплохой вкус, чувство стиля.  Обычно, Брайтон носил достаточно строгие костюмы тёмно-синего цвета и хорошего покроя, под которые он надевал узорчатые жилетки поверх чистых белоснежных рубашек с накрахмаленными воротниками, а галстуки всегда шли в тон костюму.  Вкус и стиль также достались Брайтону от его добрых родителей, людей ярких и творческих.  Оба они служили искусству: отец – музыкант из оркестра, мать – оперная певица. 
     Весь июнь Эдвард планировал провести со своим дедом Хьюго Арчером.  Старик только недавно схоронил свою жену Мари, однако держался он замечательно, неугасаемый оптимизм побеждал печаль и уныние.  Старинная усадьба Арчера, куда, собственно, и прибыл утром 1 июня Эдвард Брайтон, располагалась в сельской местности на некотором возвышении.  Кругом поля, а на западе – непроходимые леса и топкие болота.  Несмотря на столь уединённый образ жизни, Хьюго Арчер был человеком очень мягким, внимательным и отзывчивым, он был большим любителем старины, старинной архитектуры, антиквариата, редкие и весьма необычные вещички хранились на полках, в шкафах, секретерах, в маленьких, ручной работы, индийских сундучках, даже в сейфах.  И каждая такая вещичка попала в особняк старого Арчера из какого-нибудь экзотического уголка земного шара, ибо в свои молодые годы, а также в довольно зрелом возрасте, помимо преподавания архитектуры, Хьюго Арчер много путешествовал по миру, порой рисковал.  Так, например, он однажды едва не стал жертвой аллигатора, пираньи чуть не обглодали его ноги, а белая акула почти успела перекусить его пополам.  Арчер побывал в Тибете.  В Африке он встречался с каким-то таинственным племенем и даже заслужил его доверие.  Дело в том, что члены этого самого племени были людоедами, но Арчера они не съели, и даже чем-то наградили его.  Неоднократно Хьюго Арчер пересекался и контактировал со странными сообществами, о которых иные люди даже и не помышляли.  А однажды Арчер чуть не погиб, когда внезапно началось свирепое извержение вулкана, казалось, давно спящего.  Тогда из группы выжили только он и ещё трое.  В общем, в жизни своей Хьюго Арчер повидал немало, заглянул туда, куда не каждый осмелился бы заглядывать.  Много друзей приобрёл он во время этих множественных путешествий.  Однако, когда ему перевалило за пятьдесят, он всё больше стал удаляться от людей, от общественной жизни.  В конце концов, Арчер переехал в маленький старинный город Карстон, а в 1910 году поселился вдали от мирской суеты в собственной усадьбе неподалёку от городка.  Больше он уже не путешествовал (если только гулял на свежем воздухе или изредка совершал отдалённые поездки из своих угодий), давно не преподавал, а обложившись внушительной библиотекой, изобилующей редкостными старинными книгами, сделался коллекционером старины.  Порой он вёл переписку со своими друзьями, которых и осталось-то не так много, ведь многих не терявший бодрости Арчер пережил на много лет.  Казалось, негаснущая молодость жила в этом, хоть и тронутом изрядной сединой, старике.  Морщины на его лице были какими-то слабыми, не глубокими, походка почти ничем не отличалась от походки вполне молодого мужчины.  Был хорошим и аппетит.  И вообще, физическое состояние Хьюго Арчера было очень даже неплохим, совсем не соответствующим его почтенному возрасту.  Будто он был не подвластен старости.  К тому же, по всей вероятности, определённую роль здесь играл образ жизни старика, его рацион – лишённая жиров пища, салаты из свежих овощей, хорошие фрукты, чистая вода, ну и, конечно, природа, свежий воздух и отсутствие стрессов, характерных для жителей крупных городов. 
     У массивной железной калитки Брайтона уже ожидал его дед.  Хьюго Арчер имел склонность к небольшой полноте, но это его даже как-то приукрашивало, добавляло весу, в хорошем смысле, конечно, а его старомодный костюм скрывал все недостатки жировых излишков.  Человека, представшего перед Брайтоном трудно было назвать старым, даже пожилым.  В нём возобладали отчасти холерические, отчасти – сангвинические черты темперамента.  Он постоянно был чем-то глубоко увлечён, всецело заинтересован, с головой уходил в свою старину.  И несколько угрюмый дом (по большей части он казался таким, когда наступали сумерки), казалось, совсем не мешал оптимистичному, живому настрою Хьюго Арчера.  Он был одет в тёмно-коричневый пиджак, жилетку и рубашку, галстук его был весьма старомоден – такие, в основном, носили ещё в прошлом веке.  Из правого кармана его пиджака выглядывала петля золочёных антикварных часов – мастер, делавший их, имел, как видно, золотые руки.  Вообще, если взглянуть на этого пожилого джентльмена, создавалось полное впечатление старомодности – старомодности во всём: в одежде, в манерах, в стиле и вкусе.  От оптимистичного, мягкого, умеющего расположить к себе собеседника Арчера, веяло стариной.  Она сквозила во всём его облике, просачивалась вовне, соотносясь с окружающей обстановкой и самой усадьбой.  Таков был Хьюго Арчер, сам напоминающий какую-нибудь замысловатую антикварную вещь из своей причудливой, редкой и богатой коллекции.  Хозяин дома открыто улыбался своей обезоруживающей улыбкой. 
     - Приветствую тебя, Эдвард, - с живостью произнёс Арчер.  – Добро пожаловать в дом отшельника.  Спасибо, что не забываешь своего поселившегося в глуши деда-антикварщика. 
     - Здравствуй, дедушка Хьюго, - сказал Эдвард, и они тепло обнялись. 
     - Сейчас позавтракаем.  Я уже давно на ногах, - сказал Арчер, который, взглянув на время, закрыл крышечку своих золочёных карманных часов с длинной цепочкой.  За ними, стряхнув росу, захлопнулась калитка с железной решёткой в виде большой паутины.  На мгновенье она жалко скрипнула на петлях, а потом клацнула, как если бы сомкнулись большие зубастые челюсти.  И Брайтон невольно содрогнулся – не то от этого немного жутковатого звука, не то от холода раннего утра. 
     По выложенной каменными плитами узкой дорожке оба они направились к старинной усадьбе – высокой постройке в глубине сада.  Чтобы оказаться у входа, им нужно сначала было преодолеть внушительных размеров, буйно разросшийся сад, посеребрённый обильной росой, которая переливалась на первых и робких солнечных лучах всеми цветами радуги.  Едва только Брайтон оказался на территории старой усадьбы, он был очарован старинной архитектурой, представшей перед ним постройки.  Сделано всё было основательно.  Большие, заострённые кверху, витражные окна, остроконечные части крыши, высились над старым садом, и только вековые деревья, росшие позади высокого, огораживающего дом Арчера забора из грубого камня, могли потягаться высотой с этими устремлёнными в небо конусами.  Был в саду и кустарник, также бурно разросшийся, садовые ножницы не сдерживали его естественного роста.  Тёмно-зелёные пышные кусты шиповника, сплошь покрытые маленькими бисеринками росы, радовали глаз своими ярко-розовыми молодыми головками цветков, от которых веяло душистым ароматом, смешанным с медовым запахом.  И трудно было не поддаться тому несколько мрачному очарованию как самой усадьбы, так и старого, пышного сада.