И Берт вышел на залитую солнечным светом пустынную улицу.  Он прихватил с собой свой портфель и карту города.  Озираясь, он свернул на Пикуолл-стрит и пошёл прямо.  Посередине улицы расположилась Булочная «Эшбота».  Она оказалась открытой, и Берт, толкнув дверь с колокольчиками, вошёл.  Сначала журналист не заметил ничего особенного.  Обычное помещение с прилавком, кассой и витринами.  Но когда он опустил голову и взглянул на пол… Он с отвращением поморщился и отступил назад.  Пол был живым и пребывал в постоянном шевелении.  Здесь был просто поганый рассадник отвратительных тараканов и толстых клопов.  Чёрт! Он наступил на эту живность, и она незамедлительно поползла на него.  Проклятье! Он тряхнул ногой и попятился назад.  В конце концов, стукнувшись лопатками о дверь, он развернулся и взялся за круглую ручку.  Дверь оказалась запертой… И тут за стеклом показались нахальные рожицы оборванных сорванцов-мальчишек.  Ах вот чьи это проделки! Ну держитесь! Берт с силой стал дёргать ручку двери, которая в итоге осталась в его руке, оторванная.  Ребятня, каким-то образом заперевшая дверь снаружи, весело прыснула и бросилась врассыпную. 
     - Откройте дверь немедленно! – крикнул журналист, молотя по ней кулаками.  – Что за дурацкие шуточки!? Ну и игры у этих детей… Но проказники уже исчезли.  А братия омерзительных паразитов, захватившая помещение, уже принялась стремительно карабкаться вверх по штанинам.  Нужно было как-то выбираться отсюда.  Берт предпринял несколько попыток высадить дверь, но она оказалась на удивление прочной.  Тогда он размахнулся и разбил широкую витрину своим портфелем.  Стекло с громким звоном посыпалось вниз, разлетаясь на множество мелких неровных осколков.  Таким путём журналист и выбрался обратно на улицу.  Он отряхнул одежду, а потом вдруг ощутил, как по его шее кто-то ползает.  Оказалось, это был жирный, вонючий клоп.  Берт остервенело швырнул его на землю и смачно раздавил каблуком.  Благом для молодого журналиста было то, что в булочной он не заглянул за прилавок.  Там, на полу, обглоданные голодными крысами и мышами, изъеденные и источенными ленивыми трупными червями и отвратительными, кровососущими паразитами, лежали остатки того, чьим именем была названа булочная…
     На Заводской улице за серым забором перед взором Берта предстали угрюмые здания заводов из потемневшего кирпича, за которыми, судя по карте, расположились амбары складов.  Заводы, в чьих крышах зияли провалы, слепо взирали на улицу своими чёрными маленькими окнами – взгляд ветхого скелета.  Эти постройки относились к концу восемнадцатого века.  Сложно было судить об их назначении – теперь они пустовали, являясь пристанищами для крыс, мышей, одичавших животных, тараканов и мокриц.  На массивных, тронутых ржавчиной воротах, висели громадные цепь и замок.  Приезжающие в этот нелюдимый старый город рассказывали, что с заводской территории раздаются заунывные стенания и жуткие звуки, как если бы кто-то волочил по земле что-то тяжёлое и неуклюжее.  На этот счёт было множество, в том числе самых нелепых, фантастичных толков.  Самой распространённой историей была, конечно же, история о призраках и полтергейсте.  В любом случае, всё сводилось к нечистой силе и шабаше призраков, демонов и чертей.  В небо возвышались толстые, покрытые многолетним слоем копоти, обветренные заводские трубы, напоминающие старые могильные плиты или кресты и в вечерние или ночные часы выглядевшие зловеще и пугающе.  Берт шёл вдоль унылых, бесконечно тянущихся по левой стороне стен и, в конце концов, забрёл в каменный тупик – в Тупик Сатаны, как его ещё называли.  Он был образован двумя высокими, покрытыми пятнами, кирпичными стенами.  У находящегося в этом месте человека возникало непонятное, смутное чувство беспокойства, постепенно переходящее во вполне ощутимую тревогу.  Это сказывалось на самочувствии, кружилась голова, и немели ноги.  Лёгкое головокружение ощутил и журналист.  Он облокотился спиной о шершавую, испещрённую выбоинами и трещинами стену, и стал переводить дух.  Создавалось впечатление, будто бы он, отрываясь от какой-то незримой погони, наконец, вырвался и теперь отдыхал тут.  Но что-то непонятное и неописуемое почти физически стало давить на Берта, наползая на него со всех сторон, вызывая смятение чувств и мыслей, и потому он вскоре решил покинуть это странное и жутковатое место.  Вскоре он свернул на Лойс-стрит, ведущую на Городскую площадь, где сейчас, в послеобеденные часы, было больше всего тени.  Слева и справа возвышались немые, точно следящие за каждым шагом незнакомца дома.  Некоторые из этих домов, дойдя до критического обветшания, являли собой очень угнетающее и нелицеприятное зрелище, отдалённо, чисто символически, напоминая трупы на последних стадиях пагубного и омерзительного разложения. 
     Итак, справа от журналиста оказалась постройка, в которой был отель Джонатана, а слева – на вид обитаемое и вполне приглядное кафе «Глория».  Однако подойдя ближе к широким окнам заведения, Берт не обнаружил там никаких признаков движения.  Он нажал на ручку двери – заперто.  Далее росли деревья, окаймлявшие Городскую площадь со старой Часовней.  Некоторое время журналист осматривался и прислушивался.  На площадь выходили прямоугольные окна местной Библиотеки, чьё старинное здание притаилось в тени деревьев.  Берт заметил, что форточки на некоторых окнах были открыты – значит, кто-то проветривал помещения.  Библиотека должна действовать.  Вход в здание Библиотеки представлял собой довольно широкие, высокие и массивные деревянные двери, выполненные по старинному образцу.  Вероятно, Библиотека была выстроена ещё во 2-й половине восемнадцатого столетия.  Взявшись за продолговатую железную ручку, покрытую замысловатой резьбой, журналист потянул её на себя.  Признаться, дверь оказалось настолько тяжёлой, что открыть её – она открывалась вовнутрь - было нелегко.  Едва Берт ступил за порог, как на него пахнуло несколько затхлым, специфическим воздухом, который, впрочем, был свойственен подобным старым заведениям.  Когда журналист очутился внутри, он был поражён старинным и просторным убранством карстонской Библиотеки.  На всём здесь лежала печать ещё большей старины, нежели это представлялось изначально, что отсылала посетителя во времена позднего средневековья.  Потолки были очень высокими, их покрывали росписи из сюжетов Священного Писания – удивительно изящная живопись.  Старинная, добротная мебель, массивные шкафы, картины, даже античные и средневековые скульптуры – всё здесь представляло собой истинные и великолепные произведения искусства.  И, конечно же, книги.  Здесь их - самых разнообразных и колоритных – было огромное множество, которое попросту очаровывало и захватывало.  Библиотека имела два просторных этажа: на второй этаж вела массивная, широкая лестница, перила которой были увенчаны скульптурными бюстами – там, вероятно, был большой читальный зал, а на первом этаже Берт повстречал сотрудницу Библиотеки с землистым, нездорового цвета лицом.  Она была худой, в очках, волосы тщательно прибраны, так что не торчал ни один волосок, одета в строгую одежду, застёгнутую на все пуговицы, ослепительно белый воротничок скрывал худую, необыкновенно тонкую шею.