Из-за этого на аллее никого не было.  Они сели на лавку, где сидели постоянно, если она была свободна.  С двух сторон лавочка была прикрыта кустами больше, чем остальные, и им обоим это нравилось.  Лавки были мокрые от дождя, но так как оба были в длинных кожаных плащах, их это ничуть не смущало. 
     
     - Смотри, - сказал он ей, - как странно горят фонари: оранжевый-белый, оранжевый-белый. 
     
     Действительно, здесь, в отличие от тропинок, фонарей было гораздо больше, и цвет их освещения очень странно чередовался через раз: оранжевый фонарь, белый фонарь, и так от начала до конца. 
     
     - Здорово, - восхитилась она.  Иногда самые простые вещи приводили её в восторг.  – Как думаешь, почему так?
     
     - Не знаю, - ответил он.  – Но вот что я знаю, что руки у тебя по-прежнему ледяные. 
     
     - А ты всё-так же хочешь меня согреть?
     
     Голос её звучал скорее печально, чем томно или игриво. 
     
     - Всё так же хочу. 
     
     Говоря эти слова, она смотрела куда-то вдаль, может быть любовалась странным чередованием фонарей, но тут повернулась к нему и шепнула:
     
     - Будь по-твоему. 
     
     Он никак не мог оторвать взгляд от её глаз.  Они постоянно меняли цвет в зависимости от освещения, а сейчас он увидел, что они полностью чёрные, за исключением алых ниточек, которые крутились в них в каком-то только им известном танце.  Ему так понравился танец этих алых ниточек, что он хотел смотреть на него и дальше. 
     
     Внезапно он понял, почему никогда Вероника не приходила на свидания днём, понял, почему у неё такие холодные руки и острые зубы, и почему её слушаются летучие мыши. 
     
     «Пшшш», - услышал он звуки, которые раздавались один за другим. 
     
     Это начали гаснуть фонари в парке.  Они гасли в той же последовательности, что и горели: оранжевый-белый, оранжевый-белый. 
     
     Последнее, что он увидел, - как погас последний фонарь, последнее, что почувствовал, - как что-то холодное прогрызает ему кожу на шее. 
     
     И хотя глаз он не закрывал, всё погрузилось в темноту. 
     
     
     Сейчас её звали Вероникой.  Ей нравилось произносить это имя с ударением на «о».  За всю её долгую жизнь у неё было много имён, настолько много, что своего настоящего она уже не помнила. 
     
     Она шла на встречу с этим милым мальчиком.  Он был настолько мил, что она даже его жалела, думая об участи, которая ему предстоит. 
     
     Она уже видела его на их обычном месте встреч – возле статуи бронзового оленя.  Макс постоянно разговаривал с этим оленем, думал, что она не знает.  Но она знала.  Она поцеловала его, укусила за губу и потом слизала капельку крови, выступившую на месте укуса.  Тотчас немного подтаял лёд, державший в тисках её сердце, и она было вздохнула свободнее, но капля это капля, и этого блаженного тепла хватило лишь на несколько минут. 
     
     Он опять пытался согреть её руки в своих.  Если у тебя получится, подумала она, я оставлю тебя в покое.  Ты будешь думать, что я бросила тебя, но на самом деле я тебя спасу от меня самой. 
     
     Но у него опять ничего не получилось.  Сердце Вероники находилось в царстве вечных льдов, и наверное вся кровь мира не смогла бы его растопить. 
     
     Он обратил её внимание на странное сочетание цвета фонарей: оранжевый-белый, оранжевый-белый.  Она рассеянно кивнула, думая о чём-то своём.  А потом холод стал невыносим. 
     
     И она укусила. 
     
     Она пила и пила его кровь, и никак не могла согреться.  А потом так же внезапно остановилась, когда почувствовала, что всё, хватит. 
     
     - Господи, - прошептала она, - пускай он не очнётся.  Пускай он не будет, как я. 
     
     Она поднялась со скамейки, бережно уложила его тело.  Она минуту смотрела на его лицо, а потом поцеловала его губы. 
     
     - Спи спокойно, Макс, - тихо сказала она, - я люблю тебя.  Прости. 
     
     И пошла прочь.  На какое-то время она согрелась, но прекрасно знала, что завтра, ближе к ночи, холод вернётся. 
     
     Середина осени давала о себе знать.  Было совсем темно, шёл мелкий дождик, а ветер пронизывал тело до костей, хотя дул и не так сильно. 
     
     В парке было тихо. 
     
     
     
     
     
     Октябрь 2009 г.  – апрель 2018 г. 
     Калининград.