Вместе с Олесей главврач погрузил тело убитой на тележку, дали Стасу снотворное, и двинулись в путь.  В коридоре пустой больницы воняло жжёной бумагой.  Где-то на верху раздавались детские голоса, смех, кукуреканье человеческой глотки, ржание двуногих лошадей. 
     
      - Сеструху убил, змеёныш, - стонал и плакал Вайцман.  - Единая кровиночка, душа в душу жили.  Я ведь для неё был как Алёша Карамазов.  Я её почитал за святую, пальчики ей целовал, баньку топил, кваску наливал.  Убийца! Людей мучил и до меня добрался.  Ирод!
     
      Олесе от чего-то сделалось смешно.  Такое бывает при сильном волнении, когда ЦНС возбуждена и спускает пар.  И она засмеялась с каким-то надрывом, задыхаясь, мня платье и волосы.  Жалкий вид мокрого цыплёнка. 
     
      - Подруга, да у тебя истерика! - главврач вытер слёзы, пощупал у девушки лоб.  Вот, жар. 
     
      Добрались до двери на двор, кое-как перенесли тележку через порог.  Вайцман вспотел как медведь, сердце рвалось на волю.  Олеся едва не падала с ног. 
     
      - Настоящее фэнтези с мертвецом и тремя голодными и злыми неудачниками, - зло сказала девушка и сплюнула на гравий. 
     
      Стоял тихий вечер.  Тумана не было, но запах серы стоял всё тот же.  Гладиолусы и хризантемы обдало первым неожиданным заморозком, по-видимому, от всё тех же бомбёжек террористов.  Вдруг заорало радио, тягучий голос властного человека заголосил:
     
      "ГРАЖДАНЕ, СОХРАНЯЙТЕ СПОКОЙСТВИЕ И БЛАГОРАЗУМИЕ! ЗНАЙТЕ: ПРЕЗИДЕНТ ПОЛНОСТЬЮ ВЛАДЕЕТ СИТУАЦИЕЙ, УЩЕРБ УТОЧНЯЕТСЯ, СИЛЫ РЕАГИРОВАНИЯ УЖЕ ЗАНИМАЮТСЯ ПОСТРАДАВШИМИ! НАМ ОЧЕНЬ ВАЖНО ЗНАТЬ, ЧТО ВЫ ПОЛНОСТЬЮ ДОВЕРЯЕТЕ НАМ!"
     
      - Суки, разве раньше нельзя было направить это самое реагирование в нужное русло?! Пока гром не грянул. . .  Ох, святой Никола Угодник, спаси нашу отчизну, выправи нашу лодку!
     
      По бетонированной дорожке добрались наконец до морга.  Двери его были раскрыты нараспашку.  Горел свет в замусоленном окне, будто кто был внутри. 
     
      - Забыли выключить и закрыть, - объяснила Олеся. 
     
      Затащили мёртвую.  Один из холодильников урчал голосом тракторного двигателя. 
     
      - Куда положим? - спросил Иосиф Семёнович, чеша руку об колено. 
     
      - Хозяина нет, будем справляться сами.  Ключи в тумбочке, доставайте, будем открывать и смотреть где есть место, - произнесла Олеся. 
     
      В 5-ом холодильнике было свободно.  Любочку уложили со всей осторожностью.  Вайцман перекрестился, про себя прошептал молитву заупокойную, весь как то обмяк.  Кости его ломило, голова гудела как колокол.  Бытие, злое и душедробительное, выворачивало душу и словно снег ложился на лицо. 
     
      - Я ведь наказывать его не хочу, - стал объяснять Вайцман об отношении к Стасу, - Мне раскаяние его необходимо, покаяние пред Всевышним.  Буду тогда знать, что в ещё одной душе человеческой свет зажёгся. 
     
      - Стас - тяжёлый человек, - громко произнесла Олеся. 
     
      - Но он способен раскаяться?
     
      - Если только буде умирать.  Скорпионы - люди железные, их воля неподвластна разуму.  Я давно это поняла, когда ещё не жила с ним.  Мы ведь в детский сад, вместе ходили, в школу, на вечеринках встречались.  Он очень добрый человек, но самоуверенный.  Он не верит в высшую справедливость. . . 
     
      - Это очень печально, - замотал головой Иосиф Семёнович.  - Нужен он мне как свидетель Правды на земле.  Через него в Боге желаю утвердиться.  Не выйдет, значит. 
     
      Олеся села на диванчик, откинулась на спинку. 
     
      - Вам это так важно? - улыбнулась она. 
     
      - Как смысл жизни.  Я ведь пил безбожно, ругался матом, дебоширил.  Однажды, зимней ночью, приснился мне мёртвый человек, одни кости, с моим лицом.  Страшно стало, аж жуть.  И голос, спокойный и властный, говорит, значит: покайся, сыне.  Я по-утру побежал в церковь, что через реку, исповедовался, причастился.  Но полной уверенности нет.  Хочу чуда. 
     
      - Будет вам чудо, - опять улыбнулась Олеся.  Ей нравился этот человек. 
     
      Фрагмент одиннадцатый
     
      Вечер вступал в ночь.  Вам не кажется, что все ночи одинаковы как птицы, летящие на юг? В ночь мы уходим, в ночь возвращаемся, и значит - жизнь питается ночами, питается её холодом, её непроглядным мраком, звериным молчанием. 
     
      - Вы создаёте чудеса, дорогая Олеся? - удивился Иосиф Семёнович, высоко приподняв брови. 
     
      - Пойдёмте со мной, - и она взяла главврача за руку, и подошли к холодильникам.  Девушка стала по очерёдности открывать дверцы рефрижератора, но тела девочки-утопленницы нигде не оказалось.