«Значит,- подумал он,- я схожу с ума»


      - Во всем! Я вас сжигал, я вас вешал, душил, стрелял, а они все лезут и лезут!


      - Я не еврей, я…


      - Молчать!


      Гитлер подбежал к Дику и ударил его резиновой перчаткой по лицу. 


      - Больно!


      - Молчать!- Дик получил второй удар по лицу. 


      Затем Гитлер развернулся, подошел к верзиле. 


      - Геракл, что с этим евреем делать? У меня есть три варианта.  Первый: бросить акулам на корм.  Слишком хлопотно.  Не пойдет.  Второй: утопить в колодце.  Но это не гигиенично.  И наконец, третий вариант: сначала повесить, потом порезать на мелкие кусочки, потом поджарить на медленном огне, а прах развеять над пустыней, или закопать.  Что лучше?


      - У нас рабов не хватает,- пробормотал Геракл. - Лучше всего сделать из него раба. 


      - У-у-у. - Гитлер затряс рукой. - Вечно ты так.  Знаешь, в чем твоя проблема, Геракл? Ты слишком добр к этим евреям.  Нужно быть злым!


      - Я злой,- отозвался Геракл


      - Нет.  Ты добрый. 


      - Нет.  Злой. 


      - А я говорю – добрый!


      - А я говорю – злой!- Взревел Геракл. - Просто мне рабы нужны.  И вообще, как двенадцать подвигов совершать, так сразу Геракл, Геракл.  А как раба дать, так жалко! Запомни, Адольф! Мы партнеры!


      Гитлер нахмурился. 


      - Ладно!- крикнул он. - В темницу его! Завтра решу, что с ним делать!


     


     2


      После сильного пинка в спину Дик кубарем влетел в камеру, и двери тут же закрылись.  Кругом была непроглядная тьма.  Дик нащупал охапку соломы и уселся. 


      - Так,- забормотал он. - Я, видимо, свихнулся: Гитлер, Геракл, пустыня.  Сейчас главное – понять: как я сюда попал и как отсюда выбраться.  И вообще, кто я такой? Может быть, я не инженер и совсем не примерный семьянин Дик, а, ну например, ну… Даже не знаю, кем я могу тут оказаться. 


      - Молодой человек, да вы философ,- раздался голос из другого угла камеры. - Я тоже, иногда сомневаюсь в собственном существовании. 


      - Кто здесь?- Дик пристально вгляделся во тьму, и только сейчас он увидел очертания какого-то человека сидевшего так же, как и Дик на пучке соломы в другом конце комнаты. 


      - Меня зовут Сократ. - Сказал человек протягивая Дику руку. - А вы, значит, Инженер Дик. 


      Не будет преувеличением сказать, что у Дика отвисла челюсть. 


      - Да.  А откуда вы знаете мое имя?


      - Ну вы сами только что его произнесли. 


      - Хм.  Действительно. - А про себя Дик зашептал. - Та-ак, уже Сократ.  Хотя чему я удивляюсь?


      - И за что вас сюда?- поинтересовался Сократ. 


      - Да, собственно, ни за что.  Гитлер решил, что я – еврей, и вот, я тут.  Здесь очень много странного.  Я сам не могу пока во всем этом разобраться.  А вас, наверное, за ваши убеждения, за мысли…


      - Да.  Я проповедовал строй идеального государства во главе с философом.  Наши политики, наверное, не поняли моих проповедей, и решили, что я готовлю переворот.  Обвинили меня в ереси, в попытке подорвать государственный строй, безбожии, в том, что я развращаю молодежь и так далее и тому подобное.  Обвинительный приговор состоял из 137 пунктов и зачитывался в течении трех дней. 


     У Сократа оказался очень приятный голос.  Дику было так приятно его слушать, что он даже позабыл о том, что вот уже целый день ничего не ел и не пил.  А вспомнил об этом только после того, как Сократ любезно предложил ему половинку своего черствого лаваша.  Но для Дика эта была самая вкусная еда за всю его жизнь! Ведь он разделял ее с самим Сократом!


      - Я хочу принести людям истину. - Продолжал Сократ. - Но я не софист.  У меня другие методы.  Я хочу, чтобы каждый человек сам решил, что пришло время пробудиться.  Сам! Без подсказок и советов!


      - Но это не возможно!- Воскликнул Дик. 


      - К сожалению, это так.  Мир слишком несовершенен.  Но, если благодаря мне хотя бы один человек из сотни задумается о собственной душе, хотя бы на мгновение, я буду считать, что моя миссия на земле выполнена.  У меня есть ученики.  Они мне преданы, и что еще важнее, они преданы моему учению.  Теперь я знаю, после моей смерти, они продолжат начатое мной дело.