1. 
     
     – Дурень! Ты сам понимаешь, что молотишь?
     
     – Да успокойся ты! Эх, с бабами не сладишь!
     
     – Ага! А от вас, мужиков, ничего умного не жди!
     
     – Ну что ты завелась? Ты же все слышала! Нам нельзя уезжать!
     
     – Какого хрюкла!? Если тебе по нраву весь этот бред, то я тут ни при чем!
     
     – Без меня ты морока не наведешь!
     
     – А ты, можно подумать, без меня наведешь!
     
     Верунец слышал этот бессмысленный спор от начала и до конца.  Но, естественно, не вмешивался: попусту, да еще и самому достанется.  Дробун лучше знал свою дерзкую спутницу, а значит, мог с ней сладить и без посторонней помощи.  Во время спора Юфа яростно собирала остатки вещей и связывала их в один большой тюк.  Дробун все это время сидел за столом, поворачиваясь из стороны в сторону туда, где в этот момент находилась Юфа.  Два последних аргумента сделали спор бессмысленным окончательно: Дробун и Юфа не могли расстаться, так как морок наводили только вместе.  По-видимому, они часто спорили: видно было, что спор приносит им некоторое удовольствие.  На лице Дробуна блуждала легкая полуулыбка, а Юфа, похоже, вообще была из тех, кому поругаться и покричать – любимое дело.  Теперь дело было только за тем, кто из них обычно уступал другому.  Трану было трудно судить, но он был почему-то уверен, что все получится. 
     
     – И что ты предлагаешь? – бросив связанный тюк на пол и уперев руки в бока, устало спросила Юфа.  Только теперь верунец обратил внимание на то, что она очень красива.  В своей долине он не привык, чтобы женщины так много хмурились и вздорили, а потому любая женщина, хмурившаяся более обычного, совершенно не привлекала его внимания.  Теперь постоянное недовольство впервые за это утро сошло с ее лица, и Трану удалось заметить, что девушка по-своему очаровательна.  Пронзительно черные глаза, темные волосы, стройная точеная фигура – она была даже в чем-то похожа на девушек из его селения, разве что они не были столь высоки, как, впрочем, и мужчины.  Сам Тран был на полголовы ниже Юфы, но встать рядом и проверить это ему пока не удалось: девушка не только ни разу не подошла к нему ближе, чем на три колена, но даже не взглянула на него. 
     
     – Предлагаю помочь нашему верунскому другу, а заодно и хорошенько подзаработать, – с довольной улыбкой ответил Дробун.  Похоже, он уже понял, что Юфа сдается.  – Даже если у нас ничего не выйдет, мы все равно получим награду, это уже хорошо.  А если выйдет, то возьмем такой куш, что все наши трактирные похождения можно будет забыть!
     
     – Повторяешься, «мой талантский друг»! – передразнила его Юфа.  – Это я уже слушала! Ты лучше скажи, каково тебе будет провести всю жизнь в сламирской или полянградской темнице, на выбор? Или, хуже того, быть казненным на центральной площади Щадры? Наверное, второе куда лучше.  Мнится мне, ты сам рассказывал, каковы в здешних темницах нравы, особенно по отношению к иноземцам! И если тебе льстит вероять ходить «девочкой» при местных «темных», то мне это как-то не нраву! К тому же, я надеюсь, ты не веришь россказням этого проходимца! Или тебя тронула его нелепая история?
     
     Дробун прослушал этот монолог с долей иронии на лице.  Дождавшись, пока Юфа выговорится, он мягко улыбнулся и сказал:
     
     – Ты же знаешь, Юфа, нас никто не поймает!
     
     – А этот? Поймал же!
     
     – Он исключение.  Верунец.  Ему по роду положено. 
     
     – А Зниму не положено?
     
     – И тому положено.  Но нас-то трое, а он один.  Надо рискнуть.  К тому же камни у верунца настоящие.  Ты сама видела. 
     
     – Камни настоящие, а чутье фальшивое.  Как на него в деле положиться? Ты его в два счета в трактире провел!
     
     – Провести-то провел, а он нас все равно выследил!
     
     Похоже, спор обещал пойти по второму кругу.  А значит, придется вмешаться. 
     
     – А что если сделать так, – произнес Тран.  Дробун и Юфа повернулись в его сторону одновременно: так велико было их единение в совершении дел.  – Я готов выполнить любое задание, какое вы мне дадите.  Один, безо всякой помощи с вашей стороны.  Если сделаю, вы поверите, что я не лгу и способен на то, о чем говорю.  Но коли сделаю, что скажете, тогда вы идете со мной и помогаете мне. 
     
     Дробун довольно посмотрел на Юфу.  Та, сменив гнев на милость, заинтересовано кинула взгляд на Трана.  Любопытство взяло верх: на такую сделку можно пойти, ведь в случае успеха верунец докажет на что способен, а в случае неудачи терет только он и более никто. 
     
     – Только одно условие, – попросил Тран.  – Все нужно сделать быстро: у нас мало времени. 
     
     На лице Юфы за пару мгновений промелькнули сотни вариантов, как проверить верунца, дав ему невыполнимое, но в то же время реальное задание.  Победила практичность. 
     
     – Попробуй ограбить Щадринскую казну, – лукаво улыбаясь, предложила Юфа.  – Там, говорят, денег столько, сколько кривлантскому и браниславскому государям и не снилось. 
     
     Дробун поморщился.  Ну почему этой девчонке так нравится все время все портить? Ограбить щадринскую казну немыслимо.  И вовсе не потому, что кроме отчаянной и верной дружины казну охраняло неведомое колдовство Олдовоса Знима.  Важнее было то, что она охранялась и еще и особым «внутренним» отрядом охранителей.  Про дружину Дробун знал прекрасно, а про «колдовство» Знима догадывался, но сила охранителей была тайной за семью печатями.  Никто не зарился на казну уже очень давно, потому что знали, что случилось с теми, кто когда-то пытался.  Юфа знала, что это невыполнимо.  Мерзкая девчонка. 
     
     – Сколько вынести? – не моргнув глазом, спросил Тран.  «Все», сказала бы она, если бы не знала, СКОЛЬКО там золота.  Но золота там было много.  Поэтому Юфа, улыбаясь все так же насмешливо, развязала узел, брошенный на пол, и, достав оттуда кошель размером с небольшую фимийскую дыню, бросила его Трану.  Если такой кошель полностью набить золотом, получится довольно тяжелая ноша.  Тран подхватил кошель и сказал:
     
     – Завтра он будет здесь с щадринским золотом.  В доказательство я принесу перстень
     
     Дробун, все еще полагая, что верунец шутит, встрепенулся, не в силах поверить в то, что он и правда готов на такое. 
     
     – Ты безумец или плут? – насмешка на лице Юфы смешалась с любопытством.  Похоже, верунец серьезен в своих намерениях. 
     
     – Безумен ли тот, кто следует наставлениям безумца? – задумчиво рассудил Тран, поднимаясь со стула.  – Да, пожалуй, я безумец. 
     
     Лукавство исчезло с лица Юфы.  Похоже, ей вдруг подумалось, что Тран от отчаяния идет на то, что она ему предложила, а, значит, если ничего не выйдет, он может попасть в беду.