Просто он понимал, что мир, в котором нет Бога может существовать, а мир, в котором нет Дьявола… Тысячи великих и мудрых людей говорили о том, что Бога нет, но ни один из них ещё не усомнился в том, что Сатана существует.  Руслан отогнал от себя странное наваждение и обратился к журналисту с вопросом:
      - Как твоё имя?
      - Сам знаешь, мои документы у тебя! – огрызнулся репортёр. 
      - Мне бы хотелось услышать его от тебя… - пояснил Карбаев. 
      - А мне хотелось бы врезать прямо в морду! – бесстрашно заявил журналист. 
      - А ты мне нравишься! – на лице Руслана промелькнула лёгкая улыбка.  – Пойдёшь ко мне в отряд?
      - Никогда!
      - Жалко, ты единственный орёл среди стада шакалов.  Я хотел бы видеть тебя под знаменами свободной Ичкерии, но нет, так нет…
      Руслан поднял пистолет и приготовился нажать на курок, как вдруг журналист остановил его:
      - Подожди! Дай помолиться…
      - Помолиться? – усмехнулся Руслан.  Неужели человек с глазами Шайтана тоже верит в Бога и собирается обратиться ко Всевышнему за помощью? – ну, помолись…
      - Во имя Сатаны, Правителя земли, Царя мира сего, - словно раскаты дьявольского грома прозвучал голос журналиста.  Боевики невольно вздрогнули.  Руслан решил не дожидаться окончания сатанинской молитвы и пристрелить репортера прямо сейчас, однако не сумел нажать на курок.  Какая-то странная сила удержала его от этого действия.  А журналист между тем продолжал своё воззвание, - я призываю силы Тьмы поделиться своей Адской мощью со мной! Откройте шире врата Ада и выйдите из пропасти, дабы приветствовать меня как вашего брата и друга! Дайте мне милости, о которых прошу! Имя твое я взял как часть себя! Я живу подобно зверям в поле, радуясь плотской жизни! Я благоволю справедливость и проклинаю гниль! Всеми Богами Бездны я заклинаю все, о чем я испрашиваю, произойти! Выйдите же и отзовитесь на ваши имена, сделав явью мои желания!
      Руслан решил самым бесцеремонным образом прервать сатанинскую молитву журналиста.  Карбаев вскинул пистолет и приготовился нажать на курок, как перед ним возникло ужасное существо – омерзительный монстр грозно потрясал головой, украшенной огромными длинными и острыми, как самурайские мечи рогами.  Рот кошмарной твари был украшен сотнями длинных вампирских клыков.  Существо протянуло к Руслану свою волосатую лапу, увенчанную длинными когтями, похожими на ножи Фредди Крюгера из американского ужастика, и бесцеремонно выхватило пистолет.  После этого монстр испарился, не забыв прихватить с собой ТТ Руслана Карбаева.  Впервые в жизни грозный полевой командир боевиков испытал неистовый панический ужас.  Он повернулся к Ахмеду и приготовился отдать приказ, но с удивлением обнаружил, что язык намертво прилип к нёбу.  Руслан издал невразумительное мычание и рухнул на колени, закрыв лицо большими грязными ладонями.  Из глаз непобедимого горного орла адским ручьём потекли слёзы…
      А журналист продолжал свою неистовую молитву, обращённую к Всемогущему Князю Тьмы:
      - Смотрите! Могучий глас моего отмщения разрушает безмятежность воздуха и стоит подобный монолитам гнева средь поля корчащихся змиев.  Я стал подобен чудовищной машине уничтожения гноящихся кусков тела того, кто намеревается меня остановить.  Я не сожалею о том, что призывы мои оседлали ураганные ветры, умножающие жжение моего яда.  И огромные черные скользкие призраки восстанут из солевых копей и изрыгнут гной свой в жалкий мозг его.  Я призываю посланников рока изрубить с мрачным удовольствием избранную мною жертву.  Безмолвна та безгласая птица, что питается мякотью мозга того, кто мучил меня; и агония того, чему суждено сбыться, будет неотступно присутствовать в криках боли, с тем только, чтобы послужить сигналами предупреждения тем, кто посмеет затаить на меня злобу.  О, выйдите во имя Абадонны и уничтожьте того, чье имя я укажу.  О, великое братство ночи, несущее мое успокоение, выезжающее на жарких ветрах Ада, живущее во храме Дьявола, появись же! Предстань пред тем, чей низкий разум движет устами, невнятно насмехающимися над справедливыми и сильными! Вырви этот гогочущий язык и запихни его ему обратно в глотку, о, Кали! Пронзи его легкие жалами скорпионов, о, Сехмет! Ввергни суть его в пустоту гнетущую, о, могучий Дагон! Я закидываю раздвоенный Адский крюк, и на зубьях его покоится безупречно насаженная жертва моей мести! Шемхамфораш! Да здравствует Сатана!
      В это время небо закрыла тёмная непроглядная туча.  Боевиков охватило состояние дикого необоснованного страха.  Они в ужасе побежали кто куда.  Ахмед сдёрнул с плеча автомат Калашникова и прошил прицельной очередью поклонника Сатаны.  Пули легко вонзились в плоть журналиста и столь же легко вышли из неё, не причинив репортёру никакого вреда.  Ахмед отбросил бесполезное оружие и медленными шажочками начал пятиться назад.  Журналист расплылся в приветливой улыбке и с интересом взирал на творящуюся панику. 
      В это время с небес низверглась ужасная молния, которая ударила в землю.  Рядовые бойцы отряда вспыхнули чёрным пламенем и рассыпались в пепел.  Перед журналистом остались только коленопреклонный командир и насмерть перепуганный Ахмед. 
      - Ну, что? – усмехнулся репортёр, расплываясь в зловещей дьявольской ухмылке.  – И кто теперь на месте палача?
      Ахмед с ужасом заметил, что прямо под Русланом появилась большая кровавая лужа.  Из потрескавшихся губ боевика вырвался глухой хрип, полный неистового страха.  Однако Ахмед быстро сообразил, что это была кровь не Карбаева, потому что на теле Руслана не было никаких ран, к тому же полевой командир медленно погружался в зловещую лужу.  Сначала под слоем липкой маслянистой крови скрылись ноги, затем торс.  Зловещая влага медленно подбиралась к груди. 
      - Командир! – выкрикнул Ахмед.  – Пошли!
      Но Руслан не слышал его слов.  Тело Карбаева по шею утонуло в тлетворной влаге.  Ахмед вцепился в голову командира и попытался вытащить его.  Сначала боевик ощутил неистовую тяжесть, которая сменилась невероятной лёгкостью.  Голова, словно пробка от бутылки шампанского, оторвалась от тела и взлетела вверх, подгоняемая кровавым фонтаном, который ударил из обезображенной шеи Руслана.  Голова Карбаева, описав в воздухе невероятный кульбит, упала точно в руки Ахмеду. 
      - А-а! – заверещал боевик, глядя на останки полевого командира. 
      - А-а! – завопила голова, вытаращив пустые остекленевшие глаза на Ахмеда.  Боевик в ужасе отбросил голову.  Отрубленная часть тела покатилась по земле, поднимая робкие облачка пыли. 
      Журналист обратил глухой взор своих пронзительных глаза на Ахмеда и с милой улыбкой сообщил:
      - Ты следующий
      - Нет! – прошептал боевик, еле-еле шевеля спекшимися губами.  – Нет!
      В эту же секунду он почувствовал, как чья-то очень сильная, но невидимая рука, сжала ему горло, лишив живительного воздуха.  Ахмед захрипел и рухнул на колени.  Дьявольская хватка нечеловеческой руки была слишком сильна.  Умирающий боевик попытался нащупать невидимые пальцы и оторвать их от своей шеи, но его кривые руки безуспешно просеяли прозрачный воздух.  Лицо покраснело от избытка приливающей крови.  В ушах раздался неистовый стук миллионов молотов, которые с диким грохотом били по наковальням.  Где-то в середине черепа зародился маленький очаг адской боли, которая вскоре пронзила всё тело.  Ахмед уткнулся лицом в жидкую грязь и почувствовал, что его бренный дух вырвался из тела и помчался прямо в ад, туда, где его ожидает страшный суд великого и беспристрастного Шайтана. 
      Журналист с довольной ухмылкой оглядел поле брани.  Вид обгоревших трупов доставлял ему какое-то эстетическое наслаждение, а неподвижное тело Ахмеда вообще привело репортёра в неописуемый воздух.  Журналист хлопнул в ладоши и грозно прокричал:
      - Итак, свершено!!!
      В этот же момент чёрные тучи исчезли, уступив место лазоревой голубизне неба и тёплому свету солнечных лучей.  Кровавая лужа тоже бесследно исчезла.  Журналист тяжело вздохнул.  Да, с позиции христианских теологов, он поступил очень плохо – дерзнул обратился к самому Князю Тьмы, а значит теперь после смерти его репортёрская душа будет жариться на адских кострах.  Но с другой стороны даже в этом есть кое-что положительное: во-первых, сейчас он жив, а во-вторых, журналист уже представлял, какой репортаж он напишет для своей газеты.  Броские заголовки первой полосы уже мелькали у него перед глазами: «Буйная стихия уничтожила отряд боевиков.