А оно было. 
     Находящийся по этой причине в состоянии некоторой прострации, Костя медленно пошёл меж могил, пытаясь читать надписи на памятниках.  Но сознание его, пораженное самим фактом существования погоста там, где его вроде как и нет, воспротивилось – буквы ни в какую не желали складываться в слова, а цифры – в даты рождений и смертей. 
     Из ступора Костю вывело громкое карканье, донесшееся откуда-то из-за спины.  Костя вздрогнул и повернулся, мимоходом успев отметить, что в самом городе он ворон ни разу не видел.  Обернувшись, он понял, что не одинок в этом скорбном месте – невдалеке от него над одной из могил стояла некая бесформенная фигура.  Приглядевшись, Костя понял, что это женщина, одетая в траурные одежды, и, судя по её болезненно-согбенной позе, преклонного возраста.  Константин направился в её сторону, надеясь хоть что-нибудь узнать о кладбище, о котором до сегодняшнего дня не имел ни малейшего представления. 
     - Извините… - начал было Костя, петляя между могилами, но вскоре понял, что одинокая посетительница его не слышит.  Должно быть, оглохла от старости или горя. 
     Он подошел ближе. 
     - Э… Здравствуйте! Извините… - снова сказал он, но женщина и на сей раз проигнорировала его слова.  Немного поколебавшись, Костя протянул руку, чтобы осторожно дотронуться до неё и тем самым обратить на себя внимание.  Впрочем, руку он тут же отдернул, потому что женщина неожиданно выпрямилась и развернулась к нему лицом. 
     В этот момент в голове Кости что-то щёлкнуло и зажужжало.  Женщина стояла с ним лицом к лицу, смотрела в глаза, но не видела его.  Однако не это странное обстоятельство вогнало Костю в ступор.  Отнюдь нет! Просто в этой сморщенной старухе с воспаленными от слёз глазами Костя узнал ту самую, что неоднократно являлась ему во снах!
     Костя отшатнулся, взгляд его судорожно заметался туда-сюда и вдруг, словно подчинённый чьей-то воле, остановился на памятнике, находящемся за спиной старухи. 
     
     КОНСТАНТИН СЕРГЕЕВИЧ ПРИГОДСКИЙ
     Его имя.  Не в силах далее сопротивляться накрывающей его волне мистического страха, Костя попятился, запнулся обо что-то, упал, вскочил и бросился прочь, очертя голову. 
     Кусты и деревья, казалось, внезапно обрели злой разум – с таким упорством они преграждали своими ветвями Косте путь и хлестали его по лицу когтистыми ветвями.  Не обращая внимания на царапины, иногда зажмуриваясь, Костя бежал на берег, где оставил Аню.  Преодолев последние метры среди враждебных зарослей, он выскочил на открытое пространство, но запнулся обо что-то и упал на колени.  Падая, Костя инстинктивно вытянул перед собой руки.  Ладони вместо того, чтобы упереться в мягкую прибрежную траву, погрузились в вонючую грязь. 
     Напуганный, плохо соображающий Костя даже не удивился такой странной перемене.  Он поднялся на ноги, долго смотрел отсутствующими взором на покрытые чёрной смердящей дрянью пальцы, наконец с отвращением отряхнул руки и огляделся. 
     «Где я?» - возник в голове беспомощный вопрос.  Появился и тотчас исчез, как мотылёк в пламени свечи, потому что ответа на него всё равно не было. 
     Вокруг Кости были люди, много людей.  Толпа. 
     Это были очень странные люди.  Тут были все – и дети, и старики, и взрослые мужчины, и подростки, и беременные женщины.  Пригодского сразу ошарашило то, как они одеты: неопределенного цвета мешковатые льняные кафтаны, бесформенные шапки, сапоги из грубо выделанной свиной кожи или – ещё того хуже! – деревянные башмаки.  Лица окружающих поражали ничуть не меньше.  Длинные сальные волосы, кожа, никогда не знавшая мыла, рты, в которых пока ещё целые зубы чередовались с черными обломками.  Воздух был пропитан запахами застарелого пота, навоза, гнилых овощей, тухлого мяса и ещё бог знает чего. 
     Косте пришло в голову, что толпящиеся вокруг него люди выглядят не просто необыкновенно, а… средневеково.  На самого же Костю, одетого в джинсовый костюм, окружающие не обращали ни малейшего внимания.  Более того, в силу каких-то неведомых причин, ни один ни разу не толкнул его и даже не наступил на ногу, что было бы вполне ожидаемым при таком скоплении народа.  Костя мысленно отметил в голове это обстоятельство.  К тому времени его несчастный разум уже дошёл до такого состояния, что перестал чему-либо удивляться и вновь обрел способность к логическому осмыслению происходящего.  Такое иногда случается с людьми, пребывающими в шоковом состоянии. 
     Пытаясь сориентироваться, куда это его занесло, Костя встал на цыпочки и огляделся.  Со всех сторон людское море окружали неказистые двухэтажные серые здания, из окон которых скучающе пучили глаза их обитатели.  Толпа колыхалась и возбужденно гудела.  Откуда-то сверху доносился тоскливый колокольный звон, а когда людской гул ненадолго утихал, становилось слышно, как на дальней стороне площади детские голоса исполняют «Gott der Vater wohn uns bei».  Костя даже не удивился, что знает название лютеранского гимна, который слышал первый раз в жизни. 
      По какому-то неведомому сигналу толпа разом всколыхнулась и, подобно воде, спущенной из пруда, устремилась в одном направлении.  Неудержимый поток подхватил Костю и нес его, безвольного, до тех пор, пока тот не уперся грудью в древко алебарды.  Алебарду держал наперевес солдат.  Косте бросились в глаза его помятая кираса и утомленное затянувшимся похмельем лицо.  Рядом с этим воином стояли и сдерживали толпу еще десятка два таких же бравых бойцов.  За их спинами находился невысокий бревенчатый помост, на котором разгорался костер, сложенный из аккуратных вязанок хвороста.  Из центра помоста, подобно стилизованному фаллосу, вздымался столб.  К столбу была привязана девушка.  Судя по безвольно висящему телу, она либо была уже мертва, либо потеряла сознание, наглотавшись дыма.  Шустрые язычки пламени уже вовсю бегали по грубому холщовому мешку, небрежно измазанному смолой и заменявшему девушке одежду. 
     Волосы девушки были коротко острижены и тоже измазаны смолой, разглядеть её лицо практически не представлялось возможным из-за многодневного слоя грязи, и тем не менее Костя узнал её.  Узнал каким-то неведомым внутренним чувством. 
     Это была Анна Мария Рунг. 
     Внезапно костёр, который до того лишь обильно дымил, пыхнул, будто кто-то надавил на невидимые меха.  Пламя взметнулось вверх, обняв девушку в порыве испепеляющей страсти.  Верёвки перегорели, и тело, согнувшись, рухнуло прямо на пылающий хворост.  Толпа восторженно взвыла.  Костя потерял сознание. 
     *
     - Ну и напугал же ты меня! – призналась Аня.  – Зову, зову, а он молчит.  Пошла искать, а он, значит, лежит себе в кустах безо всяких признаков жизни! Ты, Костик, больше так не делай, ладно?
     - Постараюсь, - хрипло сказал Костя, внимательно разглядывая собственные колени.  – Знаешь, Анюта, со мной что-то нехорошее происходит в последнее время.