И GPS, и радиопеленгатор, и даже стрелка магнитного компаса вращалась во все стороны, как обезумевшая. . .  Ченг, видя такое дело, сбросил ход до самого малого, катер полз, как черепаха, и все буквально места себе не находили и от вони, и от тумана этого чертова. . .  Помню, я стоял лицом к корме, смотрел на бурун, и на душе было скверно как никогда, и я эту скверность усиленно виски глушил. . . Примерно так же как сейчас с вами. 
      Не знаю, долго ли мы так шли, но вдруг море всколыхнулось, и ветер встречный подул.  Холодный, просто нечеловечески холодный.  Я повернулся к ветру спиной, стал воротник у куртки поднимать, и в это мгновение крик раздался. . .  Знаете, у меня от одного только этого вопля кровь в жилах застыла, а уж совсем жутко мне стало, когда я понял, что это наш капитан кричит.  Представляете? Этот ублюдок, Джозеф Ченг, визжал от страха как баба! Не поверите, но мне хватило мужества повернуться и посмотреть, что же такое он увидел. . .  О - ох!
     Один глоток! Только один глоток! Вот так. 
      Знаете, мои глаза оставались открытыми только одно мгновенье, один краткий миг, но этого было достаточно, чтобы увидеть его.  Он взымался из воды прямо у нас по курсу, и я успел заметить только его змееподобное тело; размеры, невероятные, чудовищные, и еще то, что у него было лицо, похожее на человеческое.  Он не издавал ни звука и в этом заключался главный ужас.  В следующую секунду я зажмурился, упал на колени и принялся истово молиться.  Когда-то давно, еще в детстве, моя мать научила меня старинной шотландской молитве.  Она очень простая:
     Боже, защити нас
     От упырей и призраков,
     От шестилапых зверей
     И того, кто кричит в ночи!
      И я стал читать эту молитву, временами сбиваясь на «Отче наш».  Думаю, то, что в эту минуту я вспомнил о Боге, меня и спасло.  Потом был удар, и я, видимо, потерял сознание, а очнулся уже в воде.  Вокруг была самая обыкновенная звездная тропическая ночь, луна сияла во всю, ни дьявольского тумана, ни его уже не было, не было и нашего катера и, боюсь, что нет ни какого смысла искать его на этом свете.  Вы понимаете, что я имею в виду? Вокруг меня плавало полно разного мусора и обломков, и я ухватился за кусок какого-то синтетического материала, наподобие пенопласта, который обеспечивал непотопляемость нашего судна, и этот кусок не дал мне утонуть. 
      Где-то в миле от меня виднелись огни, и я поплыл в их сторону.  В какой-то момент я услышал, что рядом со мной кто-то барахтается, и поначалу сильно испугался, но, приглядевшись, понял, что это всего-навсего тот самый парень, который был со мной на корме - Фернандес.  Я окликнул его, но он почему-то не отзывался.  Я подплыл ближе и развернул его к себе лицом.  И в тот же миг резко отплыл, потому что глаза у него были совершенно безумные. 
     Кажется, в воде я пробыл не долго.  Огни, к которым я плыл, оказались небольшим рыболовным суденышком.  Надо отдать должное рыбакам - они не задавали никаких лишних вопросов.  Фернандеса тоже выловили.  Впрочем, он все равно вскоре умер - врачи одного из местных госпиталей сказали, что он наглотался морской воды, и у него отказали почки.  Рассудок не возвращался к нему до самой его смерти.  Он никого не узнавал, не понимал, что с ним, и только однажды. . .  Знаете, я пару раз навещал его.  Только не подумайте, что мы были друзьями: в том мирке друзей не бывает, одни подельники.  Просто я считал, что он видел больше моего, коль совсем свихнулся, и мне мучительно хотелось узнать, что же такое ему открылось.  Так вот, во время одного из моих визитов он схватил меня за руку, взор его стал более-менее осмысленным, и он сказал слова, которые я тогда не совсем понял, но от которых у меня мурашки по коже побежали.  Он говорил что-то о множестве мертвых людей, «которые смотрят, кричат и тянут к нему руки».  Сказав это, он снова погрузился в себя и замолчал, а спустя примерно сутки покинул сей мир, и одному только Богу известно, где сейчас Ричард Фернандес! Знаете, я долгое время не понимал, что он хотел мне сказать, пока на днях не увидел репродукцию картины Эль Греко, которая называется, кажется, «Сон Филиппа II».  Так вот, там изображен вход в Ад в виде пасти Левиафана.  Понимаете?! Вижу, что понимаете. 
      Вас интересует, что было дальше? А ничего особенного.  Я перебрался в эту страну по фальшивым документам, разумеется, и вот уже несколько лет веду образ жизни добропорядочного, законопослушного обывателя.  Знаете, все эти годы я пытаюсь загладить свою вину перед людьми и перед Ним.  Практически все свои сбережения (а это, поверьте, не так уж мало!) я отдал одному из онкологических центров.  Регулярно бываю в церкви, впрочем, об этом я, кажется, уже говорил. . . 
      О, по глазам вижу, что вы думаете! Вы думаете: «Эге, а парень-то совсем свихнулся!» Впрочем, мало ли что может наболтать человек, принявший такую дозу алкоголя, правильно? Бог мой, как бы я хотел, чтобы все это действительно было бредовой выдумкой! Наверное, тогда бы я не просиживал все вечера в этом дерьмовом заведении.  Знаете, почему я пью? Потому что, выпив, я сплю без сновидений, а в противном случае мне каждую ночь снится кошмар, один и тот же кошмар. . .  Впрочем, бар уже закрывается.  Еще один скотч, и пора по домам. 
     2002 г. .