Мечтала быть востребованной и успешной.  До самой своей нелепой смерти…
     Легко взбежав по ступенькам школьного крыльца, Храмов направился к своей каморке, где его ждала непаханая целина из «социальных паспортов трудных подростков» и «карт учета детей из неблагополучных и неполных семей». 
     - Почему с первых же дней вы позволяете себе опаздывать на работу? – Валентина Семеновна сурово посмотрела на юношу поверх очков. 
     К удивлению Ивана, в коморке его поджидали школьная «драповая завуч» вместе с заместителем директора психологического центра. 
     - У него очень удобная позиция, - тут же подхватила психолог из «Гекаты», - в школе он говорит, что был в Центре, а в Центре, что работал в школе.  Безупречно работающая схема!
     - Постойте, я же еще ничего не говорил! – возразил Храмов.  – А вы мне уже приговор вынесли. 
     - Хорошо, говори, - тут же согласилась Елена Александровна по психологически конструктивно.  – Только, пожалуйста, прежде объясни, почему явился на полчаса позже установленного времени. 
     Иван подумал, что стоило бы рассказать, как успел с утра познакомиться с местной четвертой властью, да передумал, предпочтя легкий и ни к чему не обязывающий утренний стеб.  По заповеди: «люди добрые простят, а злые пусть осудят». 
     - Вы знаете, со вчерашнего вечера пытался разрешить возникшую у меня антиномию, - на полном серьезе начал Храмов, но «драповая завуч» тут же его прервала замечанием, не терпящим возражений. 
     - Твоя анемия нас не интересует.  Впрочем, надо есть больше железа.  Можно в капсулах.  Понятно?
     - Ах, нет же! Это вы меня не поняли, - Иван с напускной готовностью принялся объяснять чушь, только что пришедшую на ум.  - «Антиномия» - это непримиримые противоречия между двумя взаимоисключающими положениями.  Послушайте сами: «Если принять, что школа - второй дом, тогда первый…»
     - Ход твоих мыслей нам не интересен, - натянуто улыбаясь, сказала Елена Александровна.  - За первое официально зафиксированное опоздание мы объявляем тебе выговор. 
     - И лишим премии! – следом рявкнула Виктория Семеновна.  - Смотри, как поступил на работу, так с нее и вылетишь!
     - Но у тебя есть хорошая возможность реабилитироваться, - психолог обнадеживающе и практически дружелюбно посмотрела в глаза Храмова.  – Надо выявить из среды подростков потенциальных поджигателей.  Затем найти свидетелей, готовых это подтвердить, а еще лучше запечатлеть их действия на пленку.  Потом проявить круг их знакомств, узнать, нет ли среди них ранее осужденных или лиц, служивших в «горячих точках», а также охранников из ЧОПов. 
     - О, да! Я все понял! – наигранно воскликнул Иван.  – Только я за просто так этого делать не стану.  Сами понимаете, дело-то серьезное. 
     - Чего же ты ожидаешь от нас? - Елена Александровна испытующе вглядывалась в Ивана, но, считая его существом низшего порядка, подумала, что юноша немного поерепенится и все сделает, как нужно ей.  – Говори, не стесняйся. 
     - После выполнения вашей деликатной просьбы вы повысите мне разряд.  Сразу до второй категории!
     - Не слишком ли будет жирно? – искренне возмутилась «драповая завуч».  – Ты даже еще высшее образование не закончил!
     - Хорошо, обещаю, - согласно кивнула головой психолог.  – Еще будет что-то?
     «Клюнули! Ей Богу, проглотили!» - радостно подумал Иван с надеждой, что ему удастся выиграть время для написания громких статей.  Сейчас для него главным было ввязаться в драку и «накопать» материал, а где публиковаться, подскажет сама жизнь. 
     - Есть и еще одна просьбушка, - добавил Иван нарочито конструктивным тоном.  – Хочу получить премию.  Причем авансом! Сами понимаете, непростая работа требует больших затрат. 
     - Вот и договорились! – Елена Александровна протянула Ивана костлявую руку.  - Сегодня же получите в нашей кассе три тысячи рублей.  Не правда ли, хорошая цена?!
     
     
     Глава 9.  Восставший из ада
     
     Елизавета Андреевна не знала молитв, а любого проявления религиозности избегала по принципиальным соображениям.  Много лет назад в ее голову запала фраза о том, что причиной женской религиозности является климактерический психоз со всеми вытекающими из него возрастными изменениями.  То есть гуляла дамочка от души, налево-направо блудила, а потом – раз, и стала праведницей и ханжой. 
     После этих слов повязать на голову платок и сходить в церковь для нее значило согласиться с диагнозом: «прощай молодость, здравствуй помешательство и старость!»
     Стареть Елизавете не хотелось больше всего.  «Лучше смерть, чем шамкающий рот и трясущиеся слюнявые губы!» - так часто думала она бессонными ночами, хорошо понимая, что, состарившись, станет, как все остальные, бегать по врачам, аккуратно посещать прописанные процедуры, старательно глотать кучи таблеток, надеясь пожить еще и еще годик…
     Пусть старость неотвратима, но она придет не сегодня и не завтра.  А пока Елизавета искренне жалела, что не удосужилась выучить хотя бы самой коротенькой молитвы.  Так, на непредвиденный жизненный случай.  К примеру, внезапных и навязчивых появлений в своей квартире мертвого соседа. 
     - Елизавета Андреевна, доброе утро! – раздался над самым ухом бодрый учительский голос.  – Солнышко уже высоко и вам, моя милая, пора вставать!
     Женщина с трудом приоткрыла опухшие глаза, потянулась за минералкой и, увидев над собой полупрозрачную фигуру Снегова, испуганно завизжала на весь дом. 
     - Тс-с-с… - Сергей Олегович приложил палец к губам и осторожно огляделся по сторонам.  - Еще восемь утра, а вы, Лизонька, визжите как потерпевшая! Что соседи подумают? Не дай Бог милицию вызовут, а те, не долго думая, отправят вас в психушку.  А мне этого бы очень не хотелось!
     - Ага, боишься! – Елизавета с надеждой посмотрела на «Ессентуки», и принялась кропить Снегова минеральной водой.  - Сейчас сам растворишься от соли, проклятый призрак!
     Сергей Олегович тяжело вздохнул и, расстегнув пуговицы на пиджаке, присел на стоящий рядом с кроватью пуфик, наблюдая с каким остервенением женщина опрокидывает на него спасительные газированные потоки. 
     - Слушай, Елизавета, может быть, хватит? Посмотри, всю постель вымочила! – Снегов кивнул на облитую водой простыню.  – Мне надоело ждать, когда ты опустошишь все запасы минералки!
     - У меня на кухне непочатая пачка соли есть и, еще немного в солонке! – в ответ радостно сообщила Елизавета.  - Учти, я без боя не сдамся!
     - Да угомонись, наконец! – Строго осадил разбушевавшуюся женщину Снегов.  - Головой своей подумай, возможно, я вовсе не призрак.  Почему бы не решить, что видишь меня потому, что у тебя, скажем, белая горячка?! Который день пьянствуешь?
     - Неделю… Но это ничего не объясняет! Вы больно навязчивая галлюцинация.  Лучше бы являлись пауки, да жабы… И ничего личного! - Елизавета устало пошла к журнальному столику и, взяв в руки свежий номер газеты, угрожающе заметила.  - Поймите, Сергей Олегович, я вас по старой памяти уважаю.  Так что не упрямьтесь и растворяйтесь сами, по-хорошему.  Иначе я набираю номер экстрасенса, и он засунет вас в первую попавшуюся пустую бутылку. 
     - Провести в бутылке из-под добротного коньяка тысячу лет… Неплохая судьба! – Снегов покачал головой.  – Что ж, не будем терять время! Вызывай своих охотников на приведения!
     
     ***
     После долгих телефонных расспросов о присутствии призрака, в общем-то, предназначенных с целью убедиться, что заказчик действительно будет платить, экстрасенс согласился на сеанс изгнания нежелательного духа.  И уже через полчаса в дверь Елизаветы позвонил невысокий седой мужчина с беспокойными маслянистыми глазами. 
     - Константин Николаевич Собачкин, - представился вошедший и для пущей важности с таинственным видом перечислил свои квалификации.  - Психотерапевт, магистр Российской парапсихологической гильдии, экстрасенс высшей категории.  Обратившись за помощью ко мне, вы сделали абсолютно правильный выбор!
     «Выглядит, как педофил из низкобюджетного триллера», - с отвращением пожимая гладкую и какую-то не мужскую руку, подумала Елизавета.  Но ответила вполне дружелюбно:
     - Я действительно рада, что вы согласились мне помочь.