Вот и решила попробовать стать ведьмой…
     - Ты поступила абсолютно правильно, - покровительственно кивнула Аграфена.  - Передавай шар своей соседке. 
     Блондинка снисходительно приняла шар у Тучниной, всем видом подчеркивая свое женское превосходство. 
     - Алена Куркова, мужской парикмахер! – блондинка гордо выставила вперед свою внушительную грудь, как будто в ее работе заключалась особо почетная миссия.  – Хочу, чтобы меня звали Анжеликой! Послушайте, само имя звучит как песня!
     - Тогда зачем решила заделаться ведьмой-то? – поинтересовалась Варвара нарочито грубо.  - Лучше бы записалась на фитнес!
     - А вот это не твоего ума дело! - недовольно фыркнула новоявленная Анжелика, уязвленная больше не словами, а безупречной внешностью Вари. 
     Аграфена и в этот раз не вмешалась, лишь подала знак, что пора передавать шар дальше. 
     - Меня зовут Варвара Колчанова, и я одинаково ненавижу свое имя и свою фамилию.  Сейчас я торгую в «Пирамиде» сувенирами ангелов, но «такому счастью» предпочту самой стать чертовой куклой! Поэтому хочу, чтобы меня называли Барби.  Подумаешь, что пластмассовая.  По крайней мере, у нее все красиво, просто и без убивающей жизнь бытовухи!
     - Очень хорошо! – Аграфена приняла колдовской шар из Варвариных рук, - А теперь послушайте меня.  Имена, что себе выбрали, никуда не годятся.  Впрочем, как и те роли, которые вы так неосмотрительно для себя определили. 
     - Это почему же? Я долго экспериментировала и так, и эдак.  Примеряла на себя! – недовольно надула губы парикмахерша.  - Вот и парням нравится!
     - Чудесно, - успокаивая блондинку, Аграфена ласково провела рукой по ее пышной груди.  - Я совсем не против, чтобы «Анжелика» было и оставалось твоим эротическим псевдонимом, даже частью твоей сексуальности.  Пусть! Только не забывайте, что истинное имя ведьмы намного больше, чем их еще нереализованные желания. 
     - Тогда как же нас будут звать? – спросила «мышка» дрожа от нетерпения.  – Пожалуйста, скажите…
     - Тайна имени ведьмы источник ее силы и власти, убежище, в котором она может укрыться в день скорби. 
     Аграфена подняла шар высоко над головой, так, чтобы он мог наполниться и теплым электрическим светом настенных бра, и огненным - идущим от танцующих языков пламени зажженных вокруг них свечей. 
     - Имя ведьмы – это священная для нее точка опоры, с помощью которой она может переворачивать вокруг себя мир!
     Аграфена поднялась с уютной подушечки и, подходя к инициируемым, вначале прикладывала ко лбу колдовской шар, а затем целовала в губы. 
     - Отныне ты будешь Верой, и поверишь в себя, - ведьма поцеловала трепещущую «мышку», - А ты станешь Надеждой, которая станет желанна всем, - ее губы слегка коснулись ярко накрашенных губ парикмахерши. 
     Затем Аграфена подошла к Варваре и долго вглядывалась в ее большие и дерзкие глаза:
     - Нарекаю тебя Любовью, потому что ты создана для великой Любви!
     Варвара вздрогнула, почувствовав на своих губах яростные, злые и пьяняще пряные губы молодой ведьмы. 
     
     
     Глава 11.  Ищите и найдете
     
     Всю прошедшую ночь Ивана преследовал сюрреалистический кошмар, скроенный подсознанием из обрывков ненаписанной статьи про убийство Михаила Романова.  Течение сна было прерывистым и скомканным, мельтешащим, таким, что в памяти не удавалось удержать происходящего. 
     Все происходило так, словно Иван, сорвавшись, стремительно падал вниз мимо нагроможденных друг на друга театральных сцен.  «Это само время движется назад… а я проваливаюсь сквозь него вниз.  Но куда упаду? В довременную бездну? Или, скользя по распавшемуся времени, растаю в небытие как случайная искра?»
     Но всякий раз его полет заканчивался возвращением в беспробудный Заречинск, после чего снова и снова снился убийца великого князя Гаврила Мясников.  Виделось, будто председатель Пермского Губкома лежит посреди комнаты в высоком разукрашенном цветами гробу, ни мертвый, ни живой - совсем как Гоголевская ведьма из «Вия». 
     На Гавриле надета изъеденная молью шинель мышиного цвета, а из галифе торчат голые обмороженные ноги.  На голове примятый картуз с красной звездой, в перекошенных ощеренных зубах - потухшая цигарка.  Словно усмехается Гаврила, зная все, что ожидает Храмова впереди.  И может сказать про то, да не хочет…
     В школу Иван пришел с предчувствием надвигающейся беды.  Нет, по дороге не происходило ничего загадочного, не было ни малейших знаков, которые можно истолковать как дурное предзнаменование или плохую примету.  Но все происходящее с ним в эти дни: размолвка с мамой, столкновение с редактором Заваляевым, попытка завербовать его в школьного осведомителя, предсказывали, что близятся тяжелые испытания, которые он предотвратить не мог, но у него все еще оставалось время, чтобы к ним подготовиться. 
     Не заходя в свою «социальную конуру», Иван посмотрел расписание 9 «Д», пошел в кабинет химии и прямо с урока вызвал местных пойеров - Голицина и Вьюгина. 
     - Поздравляю, поджигатели! - усмехнулся Иван, стараясь хоть как-то подбодрить растерявшихся мальчиков, только что узнавших, что на них во всю фабрикуется дело о «поджогах и пожарах в частном секторе Заречинска».  – А чего вы хотели? В черный список быстрее всего попадают белые вороны!
     - Как это мы так… попали… - сбивчивым голосом произнес Олег Вьюгин.  – А если у них и вправду получится… Что нам в таком случае светит?
     - Что «светит»? Наверное, по определению Высоцкого: «Не ниже трех, не свыше десяти».  Только пока не на зоне, а в спецучреждении для малолеток. 
     - Ага, прямо как мой пахан говорит, - Голицын сплюнул на школьный пол.  - В старых сказках все кончается хорошо, а в новых - былью. 
     - А вот плеваться не надо, не в стойле! – одернул подростка Иван.  – Слушайте меня внимательно.  С этого мгновения никаких огненных танцев! У вас даже спичек не должно быть.  И вот еще, старайтесь держаться меня и ни одного шага поодиночке!
     - Это поможет? – Олег с надеждой посмотрел Ивану в глаза. 
     - Надежды мало.  Сами понимаете, перед выборами станут усиленно искать виновников пожаров… - Иван с болью посмотрел на едва не плачущих подростков.  - Здесь замешаны большие деньги серьезных людей.  За право застраивать берег коттеджами схлестнулись две группировки: чиновничья и бандитская.  Но и тем, и другим нужны «мальчики для битья».  Вот, стало быть, почему выбор остановился на вас…
     - Неужели ничего нельзя сделать?! И нам остается ждать, когда нас повяжут? Нет, я не согласен! – запротестовал Вьюгин. 
     - Согласишься, - зло заметил Голицын.  – Особенно когда тебе при обыске пакетик с героином подсунут.  Или, чего лучше, твоему пахану.  Тогда всей криминальной семьей на зону загремите: сын за поджигу, отец за наркоту, а мать… скажем, за принуждение несовершеннолетних к проституции! Вас еще и в новостях покажут, прославитесь!. . 
     - Арсений, ничего этого не произойдет! – Храмов жестом остановил подростка, пытавшегося живописать бедствия, грозящие их семьям.  – Мы сегодня же начинаем журналистское расследование. 
     - Что мы можем? Разве мы журналисты? – Вьюгин растеряно пожал плечами.  – Кто нас станет слушать?
     - Журналисты мы, или нет, теперь это неважно.  А слушать нас еще как станут! Кто проворачивает темные дела, предпочитает не светиться.  – Иван с удовлетворением про себя отметил, как надеждой загораются глаза новоявленных юнкоров.  – После уроков обойдем все дома.  Поговорим с жильцами, соберем как можно больше слухов про эти поджоги.  Постараемся осмотреть дома, примыкающие к новостройкам.  А там и решим, как обезопасить себя от готовящейся подставы. 
     
     ***
     После уроков Храмов пригласил подростков к себе на квартиру, чтобы без любопытных «ушей и глаз» обсудить план своего журналистского расследования.