Издалека доносились пьяные крики, брань, звуки вдребезги разносимых от асфальт бутылок.  Ночную какофонию то и дело заглушало грохотание музыки, перекликающийся с протяжным воем цепных псов из еще не выжженного дачного поселка. 
     Иван шел по испещренной выбоинами дороге, которую наверняка не ремонтировали уже лет двадцать и, наверно, не станут ремонтировать уже никогда.  Фонари по обыкновению не горели - снятые со столбов провода давно сгинули в чреве складов скупщиков цветмета, принеся обесточившим улицу ворам доход в размере ящика паленой водки.  Районные власти «нести свет» на улицы не хотели.  Во-первых, потому что не было денег, а во-вторых, уличная преступность здесь была самой высокой, а посему граждане в темное время суток все равно не выходили на улицы без крайней необходимости.  Значит, освещение лишь способствовало бы «усилению в районе криминогенной обстановки», а вот естественная тьма, напротив, «способствовала защите добропорядочных граждан».  Именно по этой железной логике и прозябала во тьме большая часть Заречинска. 
     На шлакоблочной двухэтажке раскачивалась на ветру старая фонарная жестяная тарелка, уныло освещая выцветшую табличку: «Опорный пункт милиции».  В зарешеченных окнах горел свет, за занавесками мелькали силуэты.  Иван остановился на крыльце, прикидывая, с чего лучше начать разговор с участковым. 
     Однако поразмыслить в одиночестве Ивану не удалось.  Металлические двери злобно заскрежетали - из «Опорного пункта» на улицу вывалило два подвыпивших субъекта.  Не обращая внимания на Ивана, они закурили и принялись оживленно обсуждать события уходящей ночи. 
     - Во, Петрович, дела.  Пожарные даже приезжать не стали! – усмехнулся седой мужик в камуфляжной куртке, прикуривая над сложенными «в домик» руками.  – Дача не смотри, что гнильца столетняя, полыхнула и сгорела, что моя спичка!
      - Оттого пожарные и не едут, – согласно кивнул Петрович, прикуривая от протянутой сигареты.  - Да и подъезда к берегу никакого, кругом строительная арматура набита.  Как говорится, днем с огнем не проехать, а ночью все равно что голым задом на колючую проволоку лезть.  Кому надо?
     - Если так пойдет, года за два все подчистую выгорит, - заметил седой.  – А может, и того быстрее. 
     - Свято место не бывает пусто, - в ответ усмехнулся Петрович.  - Сейчас виллы из негорючих материалов строят!
     - Когда же поджигателей поймают? – Иван решил воспользоваться удобным моментом и встрял в разговор.  – Не могут дома регулярно «самовоспламеняться».  Или в старых дачах действует полтергейст?
     - Какой там полтергейст? – седой снисходительно посмотрел на Ивана.  – Угланы балуют.  Нечем соплякам заняться, вот по ночам и балуют! Кинут бутылку с бензином и поминай, как звали. 
     - Это что же, они вроде «молодогвардейцев» так с врагами борются? – съязвил Иван, специально упомянув о некогда знаменитых героях-подпольщиках, чтобы вызвать у представителей поколения «семидесятых» сильную эмоциональную реакцию. 
     - Тоже мне, грамотей нашелся! – запальчиво огрызнулся Петрович.  – Да что, вы, сопляки, знаете о том времени?!
     - Да наслышаны кое о чем.  Например, про то, что раньше человек человеку был друг, товарищ и брат. 
     Иван отлично понимал всю опасность затеянной им игры, но отступать было уже поздно.  Он надеялся, что «зацепив» дружинников за идеалы их молодости, он выведет их из душевного равновесия и сможет вызнать о поджогах.  Стараясь говорить как можно ехиднее, Храмов продолжил. 
     - И что при каждом случае все клялись защищать народные интересы, отстаивать идеалы свободы и справедливости! А теперь что, смысл жизни сузился до того, чтобы поджоги на детей сваливать? Сами подумайте, кому это выгодно?!
     - Да ты, никак за «советскую власть» пришел нас агитировать? – усмехнулся седой и мрачно пошутил.  – Сам-то знаешь, что правда одним открывает глаза, а другим закрывает?!
     - А что ты здесь делаешь в такое время? – Петрович обошел Ивана и встал у него за спиной, отрезая возможный путь к отступлению.  – Или в три часа ночи разговоры захотелось поразговаривать, хренов Олег Кошевой. 
     Иван понял, что его план «достучаться до небес» оказался наивным и не имел на успех никаких шансов.  Значит, с годами идеалы юности во многих перегорают и оборачиваются отрыжкой былого мировоззрения. 
     - Я специально пришел в участок по «горячим следам», - спокойным и твердым голосом ответил Иван, зная, что любое проявление слабости будет ими тут же воспринято как испуг или демонстрация своей вины.  – Я социальный педагог восемнадцатой школы.  Мне поручено выявить поджигателей. 
     - То-то, смотрю, умничать любишь! «Человек человеку брат!» Действительно, такое только учитель и может сморозить.  Запомни, сопля ученная, по волчьим законам люди жили, живут и жить будут.  А подыхать как шакалы! – седой хлопнул Ивана по плечу и кивнул на дверь.  - Ну, с детства вас педе… педагогов не мог переваривать! Проходи, пока сам идти могёшь!
     Толстый участковый сидел за столом и с удовольствием поедал бутерброды с сервелатом, запивая их дешевым кофе.  Заметив на пороге Ивана в сопровождении дружинников, громовым голосом гаркнул:
     - На кой ляд тащите в участок? Сейчас из них каждый второй гепатитник, а я только перекусить сел! Потом говна не оберешься! – Лаптев раздраженно замахал рукой с бутербродом.  – Нахер! Гоните его отсюда нахер!
     - Не задержанный, - Петрович зло пробурчал из-за Ивановой спины.  – Учитель приволокся, про поджигателя расспрашивать. 
     - А чего тут расспрашивать? – участковый вновь принялся за недоеденный бутерброд.  – По словесному описанию свидетелей вычислили вероятного хулигана, пришли для беседы домой.  Родителей дома не застали, - Лаптев с удовольствием отхлебнул кофе, - а ваш малолетка пьянствовал, музыку громко слушал.  При виде нас, попытался скрыться посредством спрыгивания с балкона.  Будучи пьяным, неудачно приземлился.  Мы вызвали скорую, да и отправили прыгунка в больницу.  Составили протокол.  Утром копию директору перешлем.  – Лаптев вытащил из пакета новый бутерброд.  – Еще вопросы есть?
     Ивану стало понятно, что дело дрянь.  Переусердствовав с избиением, участковый с дружинниками решили подстраховаться, разыграв представление с попыткой побега. 
     - Как его состояние?
     - Мне почем знать? – пожал плечами участковый.  – Я не врач! Мы сделали все возможное, чтобы спасти его жизнь. 
     - Спасти жизнь? – не сдержавшись, закричал Храмов.  – О чем вы говорите?!
     - Да не нервничай так, а то стоять не будет! А учителя как-никак у нас тоже плодиться должны! – довольный шуткой, ухмыльнулся Лаптев.  – Родителей привлечем.  Надо разобраться, где это они воскресным вечером пропадают? И почему их оболтус был предоставлен сам себе.  Комиссию собирать будете, мы придем, выступим.  Тебя поддержим.  Скажем, молодец, нос суешь во все щели и жопу старательно рвешь! Теперь иди, спи!
     Сначала Иван хотел задержаться в «Опорном пункте» подольше и выяснить, в какую больницу отправили Арсения.  Заставить их позвонить, сведаться о его самочувствии.