– Но если судить по тому, что в районе идет застройка берега элитными коттеджами, то драка за это место ожидается серьезная. 
     - И еще какая! Вот тебе, к примеру, о чем-нибудь говорит имя бизнесмена и мецената Бориса Евгеньевича Зари?
     Иван усмехнулся и дерзко посмотрел главному редактору в глаза:
     - Это мой отчим…
     - Вот как! - от неожиданно прямого ответа Заваляев присвистнул и машинально навалился поясницей на подоконник.  - А я почему-то был уверен, что ты соврешь.  Или, для приличия, хотя бы в этом признаешься не сразу…
     
     ***
     «Как же достало каждое утро тащиться в душную «Пирамиду», рядится в подвенечное платье и вешаться на шею каждому заглядевшемуся на меня козлу за жалкие десять процентов от продаж, - Варвара уныло посмотрела в автобусное окно, за которым пестрым разноцветием мелькала золотая осень, и окончательно решила.  - Все, так жить я больше не буду! Только надо с чего-то начать.  Может, распродать ангелов за полцены, а вырученные деньги украсть? Глупо…»
     На своей остановке Варвара вышла из автобуса с глазами, полными слез.  И даже не потому, что повздорила с неистово напиравшими на двери торговками с блошиного рынка и, зацепившись за дверные штыри, она порвала новые колготки. 
     «Никогда не стану такой же кошелкой! - Варвара почему-то с ненавистью подумала о своей матери, всю жизнь проработавшей штукатуром-маляром и умершей от рака прошлой зимой.  - Себе всю жизнь испоганила и мне того же хотела!»
     Девушка с раздражением вспоминала, как мать заставила ее уйти после девятого класса в лицей получать рабочую профессию.  Но Варвара сумела ее обмануть, вывернуться и вместо швеи записалась в группу продавцов, а по вечерам шастала по барам в поисках скучающих богатых парней. 
     «Надо скорее брать судьбу в свои руки, иначе до старости придется торчать невестой среди этих чертовых ангелов! А годы проходят, оглянуться не успеешь, как стукнет двадцать пять.  Чертова старость!»
     Ее взгляд скользнул по прикрепленному на рекламной стойке ярко-розовому листку, на котором витиеватым шрифтом было напечатано о курсах женской успешности в психологическом центре «Геката».  Девушка подошла к тумбе и с интересом прочитала объявление, будто бы адресованное именно ей: «Будь успешна и счастлива здесь и сейчас, днем и ночью, в окружающей действительности и дерзких мечтах.  Научись действовать без комплексов и наслаждаться без чувства вины.  Бери от жизни все, что тебе хочется, а для начала пойми, что тебе надо на самом деле!»
     Варвара с удовольствием перечитала послание еще и еще раз, ее сердце взволнованно забилось, но вместо тревожащей дрожи волнение отозвалось приятной и успокаивающей лекгостью. 
     «Знаем мы этих мозгокрутов, - усмехнулась Варвара, вспоминая телевизионные шоу именитых психологов.  - Те же цыганки, только с высшим образованием.  Напустят тумана, заговорят зубы, наобещают с три короба, а для чего? Да чтобы вытягивать из доверчивых неудачников последние денежки!»
     Но, несмотря на обуревавший сарказм, Варвара все-таки оторвала квиток с телефоном «Гекаты» и аккуратно убрала его в боковой карман сумочки.  Сейчас как никогда ей требовалась моральная поддержка, и Варвара решила, что готова платить просто за слова одобрения своих новых жизненных планов. 
     В отдел сувениров она пришла уже в прекрасном настроении, беспрестанно шутила с соседками и даже без отвращения переоделась в опостылевшее подвенечное платье. 
     - Ой, Колчанова пришла и даже к открытию не опоздала! - соседка из кожгалантереи завистливо посмотрела на переполняемую радостью «ангельскую невесту».  – Чего цветем? Неужто перевыполнила план по втюхиванию гражданам китайского ширпотреба? Или и вправду за нормального мужика замуж собралась?
     - Не трудись с расспросами.  Ни первое, ни второе, и даже не третье! – дерзко рассмеялась Варвара.  – Тебе все равно не понять!
     - Уж постарайся, - недовольно проворчала торгующая бижутерией продавщица и тихонько добавила.  – Молоденьким смазливым сучкам всегда в жизни везет…
     Но «ангельская невеста» не слышала злых слов.  Она поправила перед зеркалом маленькую ажурную фату и загадочно прошептала своему отражению:
     - Скоро для нас все изменится!
     
     ***
     Елизавета никак не могла выйти из мучительного похмелья.  Вот уже неделю каждый вечер она мертвецки напивалась, чтобы, промаявшись всю ночь без сна, утром корчиться от одолевавшей рвоты и безжалостной алкогольной ломки.  Она ненавидела себя, своего сына и своего нового мужа и совсем не хотела напиваться, думая о предстоящем похмелье с ужасом.  Но каждый вечер Елизавета Андреевна обязательно открывала новую бутылку и растворялась в золотистой и терпкой обжигающей коньячной влаге. 
     «И правда, в кого ты только превращаешься? Кикимора болотная! - хмыкнула Елизавета своему отражению в зеркале и чокнулась с ним бокалом, наполненным до краев дорогим французским коньяком.  – Пью, не переставая, а все равно еще хороша! Вся в соку!» Женщина сбросила с себя шелковый халатик и стала обнаженной кокетничать со своим отражением.  «Мужики - козлы и не достойны нашего внимания.  А еще, еще, - Елизавета жадно глотнула коньяка и, рассмеявшись дрожащим истерическим смехом, добавила, - они… сплошь импотенты или извращенцы! А мертвых воскрешать я не умею.  Впрочем, и убогих исцелять не могу!»
     Большим глотком допила коньяк и, запустив пустой рюмкой в батарею, вышла обнаженной на лоджию. 
     - Красота, какая красота! - восторженно крикнула Елизавета полыхающему багряной листвой скверу, раскинувшемуся прямо под ее окнами. 
     Но переполнявший восторг оказался недолгим: почему-то подумалось о предстоящей непогоде, слякоти и снеге.  О неизбежно приближающейся зиме и старости. 
     - Ну и пусть, что рано или поздно мы все сдохнем! – дерзко выкрикнула Елизавета, да так, что, услышав ее голос, редкие прохожие с удивлением задирали головы туда, где мелькала стройная женская фигура.  Хохоча, Елизавета поправила растрепавшиеся на ветру волосы и торжественно, как на показательном выступлении школьного хора, высоко затянула:
     Идут белые снеги,
     Как по нитке скользя. . . 
     Жить и жить бы на свете,
     Да, наверно, нельзя…
     Чьи-то души, бесследно растворяясь вдали,
     Словно белые снеги, идут в небо с земли. 
     Идут в небо с земли…
     - Очень хорошо, Елизавета Андреевна, вы поете! – раздался из комнаты знакомый голос.  - Слышал бы Евтушенко, как вы поете его стихи… наверняка бы прослезился!
     - Я знаю, - не оборачиваясь, кивнула головой Елизавета.  – Пока я была в хоре солисткой, мы всегда становились лауреатами всевозможных конкурсов.  Даже гран-при брали! А как ушла, так наш знаменитый школьный хор потихоньку зачах и умер…
     - Может, еще не поздно снова начать петь? Во дворце культуры или фольклорном ансамбле.  С такими данными вас туда с распростертыми объятьями примут.  Мне кажется, это намного лучше, чем вот так спиваться и тихо сходить с ума, – негромко, но едко заметил голос. 
     - Вот это уже совершенно не ваше дело! – раздраженно крикнула Елизавета и резко повернулась лицом к комнате. 
     Удобно расположившись на ее любимом диване, сидел Снегов и почему-то перебирал пальцами маленькие, затертые четки. 
     - Сергей Олегович? То-то слышу голос знакомый, а чей, припомнить не могу, – не скрывая удивление, воскликнула Елизавета.  – Но как, как оказались в моей квартире? Вы вроде бы года три назад умерли… Помните, когда мы уезжали из Немирова?
     - Если говорить точнее, уже три с половиной года! Впрочем, смотря что иметь в виду под жизнью и смертью, – загадочно улыбнулся Снегов.  - Разве вы, Елизавета Андреевна, сейчас живете?
     - Скорее да, чем нет… - женщина стащила с веревки полотенце и стыдливо закуталась в него по-пляжному.  - И вообще, у меня все в порядке… Почти все, кроме вашего пришествия с того света…
     Сергей Олегович учтиво поклонился и, вытащив из кармана пачку «Беломора», закурил, не спрашивая на то разрешения:
     - А мне, Елизавета Андреевна, показалось, что вы только пытаетесь убедить себя в этом.  И как-то неубедительно выходит, не верю! – Снегов пустил большую струю дыма, тугую и невероятно длинную.  Пронзив комнату, дым мгновенно скрутился вокруг присмиревшей Елизаветы тугими удушающими кольцами.  - Вот и алкоголизм ваш надуман абсолютно по-женски! И пьянствовать не хотите, но все равно пьете.  Вы же просто прячетесь и от жизни, и от смерти. 
     - Зачем же мне прятаться? От кого? – удивленно возразила Елизавета, безуспешно пытаясь освободиться от сдавливающих грудь дымовых колец.  – Я красивая! И даже по лоджии могу днем голой прогуливаться!
     - Вы, Елизавета Андреевна, прячетесь за своим пьянством потому, что превратились в зомби, - отправляя непогашенную папиросу прямиком в коньячную бутылку, спокойно пояснил Снегов.  - А это куда страшнее, чем быть живой.  И много хуже, чем стать мертвой. 
     
     Глава 7.  Нежный капкан
     
     Вы когда-нибудь слышали о проклятых датах? Тех самых, в которые неожиданно обнаруживается неизлечимая болезнь, с которой придется считаться до самой смерти.  Или когда становится доподлинно известно, что горячо любимый человек искренне жаждет вашей смерти, позарившись на совершенно пустячные деньги или позавидовав грошовой славе.  Еще в такие дни открываются глаза на жизнь, и она кажется ничтожной и никчемной, заслуживающей лишь быстрого и принудительного самоубийства. 
     Казалось бы, все так просто: такие даты надо пропустить, выронить из череды ползущего времени.  Или хотя бы выпасть из них самому.  Как самоубийца из окна…
     Именно в такой день Варвара наложила на глаза немыслимо яркие тени и накрасила губы кроваво-красной помадой, вдобавок, не скупясь, обвела их карандашом.  Так, чтобы своим внешним видом напоминать киношную шлюху или, еще лучше, надувную порно-куклу из секс шопа.