Артур не видел его лица, но знал, что довольно скоро, выражение напряженной сосредоточенности на нем, смениться спокойным равнодушием.  Он не раз ощущал это на собственной шкуре, ипподром, это место, где все решается быстро. 
     Однако что-то пошло не так. 
     Каурый стал набирать скорость, сокращая начавшее было увеличиваться, расстояние.  Удивление Артура сменилось раздражением.  Если про Старого Режиссера ходили слухи, что он приколдовывает – пронеслось в голове Артура - хреновый с него колдун.  Каурый шел почти в вровень. 
     Трибуны ревели, все лица слились воедино.  Но Артур знал, что при желании сможет выделить как минимум одно…
     И он принял решение.  Потому что не мог поступить иначе.  Потому что ипподром, это место, где все решается быстро. 
     Он стал прижимать Троянского к парапету, пытаясь не дать ему вырваться вперед.  Тот дернулся в сторону…
     Если в жизни Артура и была ситуация, лучше определяющая словосочетание «неудачный маневр», то припомнить ее он не мог.  Почувствовав как земля уходит из под ног мифического кентавра, он подумал было, что сейчас проснется.  Подобно тому, как человек засыпая, падает в полусне – жокей в полусне, падает с лошади. 
     Но пробуждения не последовало.  Вместо этого он почувствовал удар страшной силы, при столкновении с земней, услышал вздох толпы, а после громкий, омерзительно громкий хруст.  «Что это так хрустнуло?» - успел подумать он, но тут темная тень закрыла солнце, и вообще все.  Артур почувствовал на себе огромную тяжесть.  Непомерную тяжесть.  Но длилось это ощущение недолго – как и все прочие ощущения, оно просто перестало существовать. 
     
     Свет льется со всех сторон, отвратительно мягкий, и густой, словно его можно потрогать.  Он слышит какие-то голоса.  И пытаться что-то сказать, позвать на помощь.  Почему столько боли? Ее так много, что источник неопределим.  Кажется, что тело, некогда именуемое Артуром, превратилось в бесформенную массу.  Какие-то осколки впились в язык.  В ошметках сознания, мелькает подозрение, что некогда это были зубы. 
     Некогда. …Как-то уж убийственно быстро все случилось.  Только что этого не было. 
     Не было?
     Мозг, онемевший от боли, отказывался давать ответ.  Артур совершил еще одну попытку закричать.  Наружу вырвался лишь тихий шепот, к тому же один из осколков провалился в горло.  Неважно.  Важно было только то, что голоса разом смолкли. 
     Он чувствует, легкое покалывание.  Рука – констатирует мозг.  – Укол. 
     Вслед за этим приходит облегчение.  Не полное, боль все так же за пределами, той, что способен вынести человек. 
     Но этого облегчения хватает, что бы вернуть себе способность мыслить. 
     Почему врачи не усыпят его? Им известно слово наркоз?
     «Потому что ты не в больнице. » - приходит ответ с поверхности сознания.  Он вращает глазами, при этом новые иглы боли впиваются в мозг.  Да, конечно это же… ипподром.  Свет искусственный.  Уже ночь?
     Ипподром, где все решается быстро – почему-то приходит ему в голову.  Теперь он обращает внимание на то, что слышал с самого начала – а именно конское ржание. 
      Это Четвертый, - понимает он – и ему больно. 
     Что это все значит? Быть может галлюцинация, вызванная обезболивающим, которое, кстати, не обезболивает, а таинственным образом не дает ему уйти в блаженное забытье, потеряв сознание.  Но что-то говорит ему, что он ошибается.  Это не бред и не галлюцинация.  Это …
     -«Он в сознании».  – Доноситься до его ушей.  – «Свет.  Камера.  Мотор». 
     Не может быть. 
     Или может?
     Он слышит выстрел, и лошадиное ржание обрывается. 
     Как он мог пожертвовать Номером Четвертым? «Он сломал ногу.  Ты же слышал, ему было больно…» - снова тот же безразличный тон его внутреннего я.  – «И это твоя вина». 
     Бред.  Полный бред. 
     Однако происходящее говорит об обратном.  Где-то вдалеке снова раздается ржание.  Еще одна лошадь? Задуматься над этим фактом Артур не успевает.  Фигура в капюшоне попадает в его поле зрения, он узнает бормочущий странные слова, голос.  Режиссер, конечно же, а кто бы это мог еще быть, Фидель Кастро?
     В руке фигура сжимает длинный острый кинжал, с кривым лезвием.