На шестой день я проснулась от его холодного дыхания, которое скользило по моей коже.  Анабэль сидел рядом, держа меня за руку.  В темноте было плохо видно, но я сразу заметила, что с ним что-то не так.  Волосы, которые обычно лежали ровной волной, были растрепаны.  Его руки и лицо были залиты алой кровью.  Верхняя губа была разорвана, словно кто-то разорвал его плоть, как бумагу.  Его тела я не могла разглядеть, но была уверена, что и оно в крови.  Внутри все сжалось, завязалось в крепкий узел.  Это был страх, страх его потерять…
     … Он тихо роняет слезы и говорит, что любовь не жестока, что такой ее делаем мы сами.  Он говорит, что даже он не может помочь.  Он говорит мне, что я его наказание. 
     Я спрашиваю его, что случилось, обнимая его, пачкаясь в его крови.  «Я пытался, я хотел помочь.  Но он сильнее меня.  Я не могу сдерживать его вечно.  Я могу подарить тебе Вселенную, могу показать бесконечность, если ты захочешь, я могу убить твоих врагов, я могу показать тебе огни Нью-Йорка.  Но я не могу тебя спасти.  Теперь я ненавижу этот мир.  Ненавижу».  «Подари» - говорю я ему.  «Что?» - переспрашивает Анабэль.  «Вселенную.  Мне никто никогда не дарил даже цветов, а ты можешь подарить Вселенную», - я вытираю рукой слезы с его лица, смешавшиеся с кровью.  На секунду он замирает в недоумении, а потом говорит, то чего мне никто никогда не говорил: «Я люблю тебя», - и в его глазах появляется блеск возникшей на секунду надежды.  Я провожу пальцем по его разбитым губам.  Он на секунду отстраняется.  Больно.  А потом снова прижимает меня к себе. 
     Два дня я провела в ожидании, не могла уснуть, беспокоилась.  Минуты тянулись медленно, а его все не было.  Выбившись из сил, я заснула в бреду. 
     Я открываю глаза, и сначала мне кажется, что я все еще сплю.  Белых стен больницы нет, нет ничего, вокруг сплошное полотно из алых роз.  Комната наполнена шорохом тысячи расправляющихся лепестков.  Я встаю с кровати, опуская ноги на эти хрупкие создания.  Шипы глубоко впиваются в кожу, но мне все равно.  Мне хочется почувствовать, вдохнуть, ощутить на себе это чудо.  «Этот мир для тебя» - слышу я голос моего темного ангела, и оборачиваюсь.  Он выглядит еще красивее в этом великолепии роз.  В руках он держит подобие шара.  Шар светится то голубым, то синим, то почти черным.  Я понимаю, что это вселенная, но осознание того, что она теперь моя не укладывается в голове.  Я заглядываю широко открытыми глазами в этот меленький мир, а он стоит позади меня, обнимая меня своими сильными руками.  И если это не счастье, тогда что? Даже если я умру сегодня, что с того? Разве не стоят эти мгновения того, чтобы за них умереть?
     «Что будет со мной дальше?» - спрашиваю я у Анабэля, проводя рукой по его обнаженной груди.  Мы лежим, обнявшись, я прижимаюсь к его божественному телу, вдыхаю запах его волос.  В этот момент он совсем, как человек.  Только он холодный, и моя кожа покрылась мурашками, но мне все равно.  «Ничего», - отвечает он мне, легонько касаясь губами моей щеки.  «Ты умрешь.  Все как было до тебя, так и будет после».  «А что будет с тобой?».  Он не отвечает.  Отворачивается.  Смотрит куда-то вдаль, только не на меня.  Он не хочет на меня смотреть.  Я уже жалею, что спросила.  Я не хочу делать ему еще больнее. 
     Анабэль когда-то давно стал бессмертным, и это бессмертие стоило ему жизни.  Совершив сделку то ли с дьяволом, то ли с богом, теперь он уже сам не помнил, он променял полную боли жизнь на вечный покой.  Тогда ему казалось, что он ничего не теряет: он никого не любил, ему никто был не нужен, и помимо своей невообразимой красоты и одиночества у него ничего не было.  «Тот, кто всегда за спиной» так называл Анабэль того, кому служил.  Он называл его так, потому что никогда его не видел, только слышал за спиной его властный голос.  «Тот, кто всегда за спиной» предупреждал его, что сожаление о сделанном рано или поздно наступит, за все приходится однажды платить сердцем.  Но Анабэль был уверен, что сердце его лед, а души нет.  И он сделал свой шаг в сумрак.  Теперь «тот, кто всегда за спиной» пришел за мной.  «Надежда живет даже у самых могил», - сказал Гете, вот и Анабэль из последних сил хранил эту надежду, проводя все ночи, охраняя меня, возвращаясь каждый раз все более жестоко избитым.  Он так же, как и я угасал на глазах. 
     «Обстоятельства – самое легкое оправдание нашей трусости.  Они нам мешают, но лишь одно обстоятельство сильнее нас, это смерть.