Напротив той квартиры проживает один старичок.  В органах когда-то служил.  Он в окно и через глазок в двери ведет круглосуточное наблюдение за жильцами.  Еще и сводку составляет от нечего делать.  Дедушка этот и рассказал, что бабкин постоялец, странный какой-то тип, из квартиры выходит крайне редко и обычно поздним вечером.  А возвращается ни свет, ни заря.  И назвал числа, по которым квартирант отправлялся на ночные прогулки.  Мы тут прикинули и оказалось, что гулял он как раз теми ночами, когда были убиты женщины. 
     - Ничего там не напутали? – спросил Латышев. 
     - Нет, все точно.  Я лично проверял. 
     - А в ту ночь, когда замочили Патрикеева с корешами, он проветриться не выходил?
     Начальник розыска кашлянул. 
     - Сейчас гляну.  – И вскоре сообщил: - Точно так, прогуливался.  А как это может быть связано?
     Латышев промолчал, глядя в залепленное теменью окно. 
     - Собираемся ночью проверить ту квартирку, - сказал начальник розыска. 
     Латышев вздохнул, тряхнул головой, будто отгоняя дрему. 
     - Вы, вот что… Ночью туда соваться не надо.  Лучше завтра, с утра пораньше… когда солнце взойдет.  Я подъеду. 
     20. 
     Латышев явился в РУВД с бойцами из отряда милиции специального назначения.  Небо над “девятиэтажками” уже теплилось рассветом.  В райуправлении группа ждала наготове. 
     - Маски-шоу-то зачем? – зевнув, удивился начальник розыска.  – Не банду берем.  Сами бы с этим уродом управились. 
     Командир спецназовцев зыркнул обидчиво и демонстративно опустил на лицо поля вязанной шапочки с прорезями. 
     - По машинам, - скомандовал Латышев. 
     …Бронированные ребята с автоматами наперевес дело свое знали.  Не дождавшись от начальства спецоборудования, давно изготовили самопальное.  Своими по-хитрому гнутыми железяками вскрыли дверь квартиры в считанные минуты.  Немного бравируя, по-киношному, нацелились ринуться внутрь.  Латышев их остановил:
     - Всем оставаться на местах!
     И, оттерев плечом броненосного бойца, первым шагнул в прихожую. 
     Сумрак.  Тишина.  Длинный плащ и кепка на вешалке.  Ни звука, ни движения. 
     За спиной недовольно заворчал командир спецназовцев: не по инструкции действует товарищ подполковник.  Латышев повторил шепотом:
     - На месте!
     И, неслышно ступая, прошел в комнату. 
     Сквозь тяжелые, плотно сдвинутые портьеры едва просачивался утренний свет. 
     Шкаф, громоздкий комод, старая металлическая кровать – вся обстановка необжитой комнаты.  На кровати под байковым одеялом без простыни кто-то спал.  Его не разбудил скрежет взломанной двери. 
     - Бухо-ой, - протянул командир спецназа, протопавший следом.  – Не добудишься. 
     За ним уже подтягивались остальные. 
     - Назад! – не осторожничая, рявкнул Латышев. 
     - Чо орать-то?! Тепленького щас и возьмем. 
     - Я сказал – назад! Всем ждать на лестнице! – подполковник отдал команду так, что не выполнить ее было нельзя. 
     - Николай Петрович, - буркнул над ухом начальник районного угро.  – Не дело.  Что-то я не понимаю…
     - Выйди, пожалуйста, - вкрадчиво попросил Латышев. 
     - Как знаете…
     Оставшись один, подполковник подошел к окну, тронув штору, в узкую щель глянул на улицу.  Утреннее солнце уже вовсю золотило дворы.  Спящий не шевелился. 
     “Если у меня поехала крыша, - подумал Латышев, - Все равно возьмем его без проблем.  Ну, скажут потом, что шеф помудрил маленько.  А если не поехала…”
     Он потянул штору, пропуская в комнату узкий луч.  Тот, под одеялом, заметно вздрогнул. 
     Латышев криво усмехнулся.  А почему, собственно, - нет?! Мало он повидал такого, во что не поверил бы никогда прежде?! Дикости, зверства, нелюдей в человеческом обличие.  Откуда все взялось? Не время про это думать. 
     Он прикинул: если раздвинуть шторы, свет из окна упадет прямо на кровать.  В комнате не останется сумрака, в котором можно укрыться. 
     А ты сам, Латышев, где потом укроешься от увиденного?
     Но он знал, что от всего увиденного им в темных закоулках города, нигде и никогда уже не скрыться.  В последнюю секунду подполковник вдруг криво усмехнулся.  Правильный мент, наверно, справится даже с этим.  А вот с патрикеевыми…
     Тяжелые шторы с треском разошлись, впуская ослепительные утренние лучи.  Не по-осеннему яркое солнце стояло над городскими крышами, поток теплого золотистого света хлынул в комнату и окатил кровать…
     
     Вместо эпилога.