По затылку бегали противные колючие мураши, и нестерпимо подмывало оглянуться.  Но позади не раздавалось ни звука. 
     За поворотом Лариска поравнялась с аркой, за которой темнел тоннель, уводящий во двор.  Мрачное местечко.  Именно в таких одиноких, припозднившихся девушек подкарауливают скверные неожиданности.  Лариска зябко передернула плечами: изначально была дурацкая затея!
     И в ту самую секунду позади возникло движение, будто дуновение промозглого ветра коснулось Ларискиного затылка.  Тотчас возникли шаги, стремительные и легкие, словно тот, кто был у нее за спиной, несся, едва касаясь земли.  Лариска ахнула.  Дура, ведь чувствовала!. .  Она хотела броситься наутек.  Но не успела даже вскрикнуть.  Неимоверно сильные руки схватили ее, легко оторвали от асфальта, словно надувную куклу, и мгновенно увлекли в темноту арки.  Она зашлась от ужаса, ощутив, что не может противиться нападавшему ни единым движением, потому что такому напору просто нечего противопоставить.  Сквозь истерику, словно идиотское хихиканье, всплыла дебильная острота насчет возможности расслабиться и получить удовольствие… Лариска успела сообразить, что от нападавшего не пахнет ни перегаром, ни потом, ни парфюмерией.  От него исходил только холодный запах дождя и неизбежности.  Лариска бессильно повисла в обхвативших ее руках.  И вдруг ощутила какое-то ненормальное возбуждение, будто впереди ее ждал не кошмар, а что-то совсем другое.  Нет, кошмар, конечно, но такой, в который, вопреки здравому смыслу, ей вдруг захотелось окунуться. 
     Вокруг мелькали какие-то черные стены и заросли кустов.  Лариска почувствовала влажное прикосновение к своему лицу, к шее.  Сжимавшие ее руки не пытались проникнуть в запретные места, но она вдруг покорно запрокинула голову.  И погрузилась в оцепенение, похожее на наркоз. 
     Она не ощутила боли, даже когда захлебнулась собственной кровью. 
     2. 
     Во дворе старого многоэтажного здания торчал бревенчатый остов полуразрушенного барака. 
     “Самый центр! - зло подумал Латышев, выходя из машины.  - Фасады-то мы размалевывать научились.  А с изнанки черт знает что творится!” За последние двое суток он почти не спал, и сейчас его раздражал сам факт наступления утра. 
     Перепрыгивая через кучи мусора, Латышев приблизился к бараку и по остаткам ступеней взбежал на крыльцо.  Топтавшийся здесь милиционер откозырял:
     - Здравия желаю, товарищ подполковник!
     - Группа на месте? – осведомился Латышев. 
     - Так точно. 
     В дальней комнате без пола в углу сгрудились несколько человек.  Латышев подошел, не здороваясь, раздвинул плечом присутствующих… Зрелище было не из приятных.  Нормальных людей от него наверняка бы стошнило.  Но то нормальных… Латышев давно привык к таким картинам. 
     Вот и четвертая по счету.  Если, конечно, не считать старухи.  Но труп старухи на автобусной остановке, однозначно, не из этой песни. 
     - Причина смерти? – спросил Латышев, хоть и так все было видно. 
     - Резаные раны горла, - отозвался судебно-медицинский эксперт, - рассечены гортань, сонная артерия, большая кровопотеря…
     - Орудие?
     Эксперт пожал плечами. 
     – Острое, колюще-режущее.  Нож, скорее всего.  Чикнул-то всего раз-другой.  Но, как мясник.  Не сомневайся, Николай Петрович, это тот самый, твой клиент.  Всё один в один.  Как и в тех случаях, признаков сексуального насилия не вижу.  Других повреждений на теле почти нет.  Она не особо и сопротивлялась.  Но случилось не здесь. 
     - Я думаю, был на машине, - встрял кто-то из оперов.  – Мы все вокруг облазили, но крови не видно. 
     Эксперт кивнул. 
     - При таких повреждениях лужа должна быть изрядная.  Где-то в другом месте он ее уконтрапупил, а потом сюда припер и бросил. 
     - Не характерно для сексуального маньяка, - сказал опер. 
     - Так-то так, - пожал плечами судебный медик.  – Обычно – множественные ножевые ранения - имитация фрикций. 
     - Когда не стоит, хоть чем-то потыкать, - осклабился опер. 
     Латышев сердито покосился на него. 
     - Но бывает и по другому, - продолжал медик.  – Наносит смертельную рану…
     … и дрочит на агонию, - мрачно закончил Латышев. 
     - А до этого галантнейший может быть человек.  Описаны случаи, когда жертвы, познакомившись с таким, не понимали, что их ждет, но эта загадка их и привлекала.  На вашего охотничка похоже. 
     Латышева вдруг бесцеремонно отодвинули в сторону.  Молодой упитанный бугай, стриженный под “ноль”, в дорогом, но мятом костюме склонился над трупом. 
     - Патрикеев! – Латышев цепко взял новоприбывшего за локоть.  – Тебя кто сюда звал?
     - Вы мне не тыкайте, - огрызнулся бугай.