Сом знал, что нужно поглубже вдохнуть и постараться заорать, тогда проснешься и наваждение исчезнет. 
     Но его оглушил чужой пронзительный крик.  Через костер в прыжке метнулась тень, обрушилась на пришельца и слилась с ним в один брыкающийся ком.  Сом зачарованно наблюдал барахтанье сцепившихся тел и удивлялся, до чего же крутой накатил глюк.  Он даже слышал тяжелое дыхание, глухие удары и шарканье ног по земле. 
     Неизвестно, сколько бы еще он пребывал в оцепенении, но ворочающийся ком пододвинулся к самому кострищу, и над ним повисло красное – то ли от света тлеющих углей, то ли от крови – запрокинутое лицо Бобра.  Вытаращенные глаза, казалось, сейчас вывалятся из орбит.  В измятую шею вцепились чужие длинные, коричневые пальцы.  Сому показалось, что он узнал эти пальцы, только в прошлый раз они сжимали не живую плоть, а рукоять топора. 
     Глюк катил совсем уж не и кайф.  Ощеренный рот Бобра раскрылся и из него выбился страшный, исковерканный голос:
     – Сом-мя-ара!. .  Ссстре-еля-ай! . . 
     Сом очнулся.  Костлявые руки, сцепленные на шее, толкали голову Бобра в жар углей.  Сом услышал, как затрещали подпаленные волосы.  И тогда Сом действительно закричал.  Ошпаренный ужасом, суча ногами и обдирая задницу о щебень, он отполз от костра, вскинул обрез и выстрелил. 
     Глаза Бобра лопнули и расплескались черными брызгами.  Лицо исчезло, превратившись в кровавое пятно.  Бобер взбрыкнул, и его голова бессильно ткнулась в угли.  До Сома дошло, что он с перепугу промазал и картечью разнес приятелю башку. 
     Разжав пальцы, пришелец выпрямился и будто вознесся до самого неба над Сомом, который все еще елозил задом по щебню. 
     – Нет! – выкрикнул Сом. – Это не я!. .  Это Фуфел!. . 
     – Ты добил, – громыхнул у него в голове чугунный голос.  – Боялся, что опознаю? Незачем тебя опознавать!. . 
     Ничего не соображая, Сом вытянул руку с обрезом и спустил второй курок.  Должно быть, он промахнулся, хотя с трех метров промахнуться было невозможно.  Огромный человек стоял, будто и не в него выпустили заряд картечи.  Ногой отбросив с дороги мертвое тело Бобра с тлеющими на голове волосами, он шагнул к Сому.  У того в мозгу снова громыхнул нечеловеческий голос:
     – Гаденыш.  Теперь с тобой поздороваемся. 
     Сом, визжа, как раненая собачонка, взвился и, не разбирая дороги, ломанулся прочь.  Он ни о чем не думал и, кажется, уже не боялся.  В голове стоял гул, и звенели ноты какой-то развеселой попсы: кто-то кого-то хотел. 
     Сом несся громадными прыжками, полосуя одежду о сучья, в кровь раздирая кожу лица.  Из-под ног сыпались камни.  Небо раскачивалось, перекатывая луну с края на край, а деревья прыгали вверх и вниз по уступам крутого склона. 
     Очередной скачок Сома окончился в пустоте.  Тело повисло, обдуваемое ветром, дующим откуда-то снизу.  Сом успел подумать, что это все-таки сон, ветер не может дуть из земли.  Но тут его страшно ударило в ступни, и он в короткий миг почувствовал, как ломаются его кости. . . 
     20
     Николай, попетляв между корпусами, беседками и неподвижными каруселями, добежал до ограды.  За металлическими прутьями тревожно шелестели кусты, и стояла вовсе уж непроглядная темень.  Заросли впитывали лунный свет и гасили его в сумятице листвы. 
     «Куда меня черти несут,– мелькнула мысль.  – Кого там поймаешь? Пристрелят, как зайца. . . » Но он, не обнаружив калитки, с ходу перемахнул изгородь и едва не порвал китель об острые пики верхушек.  Раз опростоволосился, во второй – не охота.  Значит – напролом, авось, дураков удача любит!
     Он остановился, прислушался, но кроме обычных ночных звуков не уловил ничего.  Заросли полого уходили вверх и казались непролазными, но он, не раздумывая, вломился в них.  Фонарь лучше не включать да и толку от него мало.  За ноги цепляли ползучие стебли, будто железные, не порвешь.  Николай стряхивал их с сапог, спотыкался и чуть не падал, рискуя сломать себе что-нибудь или выколоть глаз сучком. 
     Через каждые двадцать – тридцать шагов участковый замирал, но сопка по-прежнему лишь утомленно вздыхала под ночным ветром,
     Подъем стал круче.  Николай пробирался наугад.  Ему казалось, что выстрелы прозвучали где-то на самой вершине. 
     Внезапно подъем кончился, и пошел ровный уступ.  Коля пропахал сапогами мелкий щебень и уткнулся в отвесную стену.  Он поднял фонарь, посветил, желтый луч выхватил в вышине край обрыва.