А я направился в зал, к отцу. 
      - Я привел Диму, – сказал я.  – Ты видел, что творится снаружи?
      Отец оторвался от телевизора и посмотрел на меня.  По телу прошлась дрожь, меня обкидала гусиная кожа, а сердце бешено заколотило, пробивая грудную клетку. 
      Его лицо стало другим, оно уже не было похоже на человеческое.  Зрачки не расширились, они, скорее, просто заполнили глазницы, превратив глаза в два темных бездонных колодца, ухмылка на лице выражала злобу и предвкушение.  Предвкушение убийства.  Но самым страшным было то, что руки его уже багровели от запекшейся крови.  Мне не хотелось и думать о том, чья это кровь. 
      - Дима!!! – закричал я во всю глотку.  – Беги! Беги отсюда и спрячься!
      Я надеялся, что брат еще не нашел на кухне безжизненное тело, жертву моего отца, хотя предполагал, что уже нашел. 
      Отец встал с дивана и неспешной угрожающей походкой, рысью, двинулся ко мне.  Его необъятное тело нависало надо мной и паника не давала мне сдвинутся с места.  Мозг вопил, чтобы я убирался отсюда, убежал как можно дальше, не оборачиваясь и не сбавляя скорость.  Но я не мог.  Мышцы задубели.  Я был словно каменная статуя с живым разумом. 
      - А, гаденыш, пришел прощения просить? – голос отца походил на шипение кобры.  – Но уже поздно.  Нет.  Раньше надо было думать, засранец.  А сейчас я буду учить тебя манерам. 
      Он продолжал двигаться ко мне, а звериный взгляд его черных глаз словно гипнотизировал меня, не позволяя рвануть к выходу.  Я знал, знал, что он не догонит меня, его туша была слишком тяжелой.  Он не догонит.  Не догонит! Но догонять и не придется, если я так и буду стоять на месте. 
      Отец протянул руку и его пальцы уже практически сомкнулись на моем горле… Но я смог.  Я сорвался с места и побежал к выходу, надеясь, что Дима уже был далеко. 
      Едва я выбежал в коридор, как увидел в дверях нашего соседа с ружьем в руках.  Он, с той же яростью, и тем же взглядом двух бездонных колодцев, нацелился на меня и нажал на курок…
      - Ага! – весело приговорил он, словно я был его долгожданной добычей. 
      Но в этот момент из зала выбежал отец.  Он, поневоле, закрыл меня своей спиной, и куча дробинок ворвалась в его тело. 
      Отец испустил звериный рык.  Он повернулся к соседу и теперь направился к нему, не обращая внимание на сочащуюся из многочисленных ран кровь. 
      Я побежал на кухню.  Дима сидел на полу, склонившись над изуродованным телом матери.  Я изо всех сил пытался не смотреть на нее, боясь потерять то самообладание, что еще билось в моем разуме с паникой. 
      - Пошли! – сказал я брату.  – Слышишь, пошли быстрее!
      Я одной рукой поднял его на ноги, другой запустил стул в окно.  Стекло разбилось и посыпалось в разные стороны.  Мы вылезли на улицу и побежали.  Сначала рыдал только Дима, но потом и я не смог сдержатся.  Слезы полились с глаз сами собой. 
      Когда я огляделся жуткое чувство бессилия овладело мной.  Со всех сторон доносились выстрелы, куда не глянь – убийства, жуткий смех обезумевших людей.  Серебро злосчастной пыли окропляла кровь…
      Но мы бежали.  Нельзя было останавливаться. 
      Темная Гора превратилась в дикое место смерти и безрассудства.  Бежать, бежать, бежать…
      Мы очутились на трассе.  Село осталось в нескольких километрах позади нас.  Когда я обернулся, увидел, как небеса освещаются серебряным сиянием с примесью кроваво красного цвета именно там, где находилось родное нам место. 
      Темной Горы больше нет. 
      Мы сели рядом, возле лесополосы и обнялись.  Почему на нас не подействовала магия этой дьявольской пыли? Не знаю.  Может, потому что мы дети? Мне было не интересно, я лишь благодарил Бога за то, что мы с братом не стали частью этого безумства.  Все остальное не важно. 
      Так мы и седели.  Братья Грим.  Не зная, что творится там, в Темное Горе.  Не зная, что будет утром.  Что нам делать. 
      Мы стали близки в тот момент.  Невероятно близки, и впервые я искренне сказал Господу: «спасибо, что Ты подарил мне брата, сам бы я не выжил». 
     .