- А чайник сегодня кипел? – услышала она голос, пугающе похожий на гудок парохода. 
     -Что? Да, – Алина моргнула, не сразу поняв, в чем дело.  – Сегодня. 
     Роза Никитична посмотрела на чашку взглядом, каким могла смотреть, скажем, на дохлую крысу, обнаруженную под подолом одного из платьев. 
     - Черт, там был кипяток, – сказала Алина Тане. 
     -Ну, может это нам так только кажется.  – Таня опустила глаза, усилив желание Алины, плеснуть из чашки ненароком на руку Розе Никитичне, а когда та заорет, проверить по громкости крика, достаточно ли чай горяч. 
     - Вставай, клиент идет, - Таня подскочила за секунду то того, как за их спинами раздалось неприятное «дзззззззз», сообщающее о том, что кто-то открывает входную дверь, и за две до того, как на пороге показалась девушка, подталкиваемая сзади матерью.  «Нюхом она их, что ли чует».  – Подумала Алина. 
     -Добрый день, – мать приятно улыбнулась, оглядывая манекены.  – Мы хотим подобрать платье. 
     «А мне показалось, вы хотите заказать двойной хот-дог с капустой и горчицей» - не без иронии подумала Алина. 
     - У нас салон ателье,– завела свою шарманку Роза Никитична, учитывая ее постоянную отдышку, эту тираду он произносила просто на одном дыхании.  – То, что вы видите на манекенах не продается, и не сдается в прокат.  Мы с вами выбираем платье, – она тяжело опустилась на подножку у огромного смотрового зеркала, напротив висело еще одно.  Алина с ужасом увидела, как Розы Никитичны стало две.  «Вот теперь смело можно вешаться».  – Решила она. 
     -… Понравившееся вам платье, мы шьем на вас лично, да, даже в случае проката, - опередила она вопрос матери.  – Ну, какое примерять будем?
     Алина приготовилась.  Тут начиналось самое сложное.  Работа с людьми всегда была сложной, а делать все нужно было ой как быстро. 
     - Вот это, – мать не спросив согласия дочери, указала на роскошное платье цвета «брызги шампанского», да дочка и не сопротивлялась.  По разумению Алины, единственное, чего та хотела, так это провалиться сквозь землю, что б и голова не выглядывала. 
     Таня шагнула к манекену, но тут, как слон, затрубила Роза Никитична:
     - Эй, а чего девочка стоит? Как там тебя…
     - Алина. 
     -Да, конечно.  Вперед. 
     Алина принялась неверными руками расшнуровывать корсет, спиной ощущая тяжелый взгляд.  Она стажировалась только третий день и знала, что расшнуровать, это только пол беды, нужно было еще надеть тонну кружев на это перепуганное создание, и снова придать платью правильную форму, причем в считанные секунды. 
     Сдернув платье с манекена, «господи-не-дай-ему-упасть», Алина поднесла его к уже голой по пояс, девушке.  Тут выяснилась причина ее смущения – под довольно свободной кофточкой, оказался небольшой, но уже округлый животик. 
     «И как прикажете затягивать корсет?» - задалась Алина вопросом, набрасывая платье на девушку. 
     - Быстрее, – шепнула Таня.  – Она смотрит. 
     Если этим она хотела помочь, то зря.  Руки почти перестали слушаться Алину.  Как в одной молодежной комедии, где зубной врач случайно сполоснул руки в новокаине. 
     -Давай, – видимо, не выдержав, Таня легонько подтолкнула Алину боком, и принялась быстро шнуровать корсет. 
     - Ты выглядишь роскошно, – удовлетворенно сказала мать.  Говорила она для себя, не для дочери. 
     - Это не ее платье, – заявила вдруг Роза Никитична, и, как бы это ни было противно Алиному сознанию, она была вынуждена согласиться.  Платье было великолепно, однако это великолепие полностью затмевало простенькую внешность девушки.  Она растворялась в нем.  «Невеста без лица».  – Подумала Алина. 
     - Это почему, – поинтересовалась мать.  В ее голосе явственно слышался вызов, и Алина от души пожелала девушке хорошего мужа. 
     - Нужно на личико внимание обратить, – елейным голосом проворковала хозяйка салона, куда и девался человек-пароход. 
     - Да чего там обращать.  Его и так все уже видели, – голос матери смягчился, но почему-то Алине казалось, что сегодня швея Света снимет мерки на пошив именно этого платья. 
     Она ошибалась.  Через пол часа, когда на «плечиках» образовалась целая гора платьев, а запястья Алины, готовы были восстать против подобного обращения, мать уже вносила аванс на простое белое платье, и выглядела при этом так, словно вытянула счастливый билет. 
     - Не стой, развесь все обратно, – буркнула через плечо Роза Никитична. 
     И когда Алина, схватив что-то розовое и кружевное, стала оглядываться в поисках манекена, с которого оно было снято (на каждом стоял свой ценник), добавила:
     - Не найдешь откуда – выкинь за дверь. 
     «Видит Бог, я сейчас так и поступлю, ты, большой комок слизи».  – Да, это было бы слишком лояльно, но вымотанный Алинин мозг, не был способен на большее. 
     
     - Ну и ну.  Будто вагон кирпичей разгрузила, – сказала Алина, разминая запястья.  Теперь ныли и предплечья, но жаловаться было рано – то ли еще будет. 
     - Привыкнешь, – Таня упаковывала одно из платьев в целлофановый чехол.  До них снова донеслось пение, радио (слава тебе Господи) молчало, поэтому слышно неизвестного исполнителя было хорошо. 
     - Репетируют, - Таня потянула кулек на себя, и Алина заметила странную деталь – к корсету, расшитому бисером и паетками, была приколота табличка с фамилией. 
     -А я ведь ни разу в оперном театре не была, представляешь?
     С таким графиком Алина отлично себе это представляла, но сейчас интересовало ее другое. 
     - Слушай, Тань, чье это платье, и почему вы его мерить даете? Ведь платье шьется, - Алина придала своему голосу утробных ноток, получилось очень похоже.  - На вас индивидуально, то, что на манекенах не продается… На примерку вы не приходите…
     Обычно Алинина заинтересованность одобрялась.  Обычно, но не в этот раз.  Таня недовольно оглянулась, смерила Алину взглядом, словно что-то прикидывая. 
     Тут, будто в ответ на Алинин вопрос, за их спинами раздался голос Розы Никитичны.  «Все еще перед клиентами разливается».