«А почему нет.  - Пришла дразнящая, сводящая с ума мысль.  – Она же может ВСЕ ЭТО.  Так почему нет?»
     Роза Никитична поднимается с кресла.  Неспешно – ей некуда торопиться, идет через зал.  «Манекен.  Толкнуть в нее.  И бежать.  Бежать так, чтоб черти не угнались».  Хотя, в данном случае, «чтоб черти не угнались» - звучит несколько двусмысленно.  Алина видит, что эта… жидкость? этот серебристый туман, сочиться из ее глаз и рта, сливаясь в одну струйку на подбородке. 
     «Интересно, может она поступить со мной, как с этим платьем.  – Очень неудачная мысль, в данную минуту.  Парализующая мысль.  – Так сказать, прямой отжим». 
      Хозяйка салона приближается…Все плывет перед Аллиными глазами, ей приходиться бороться с собой, чтобы оставаться в сознании.  «Зачем? Чтоб видеть, КАК она сделает ЭТО?»
      Все же не удержав ускользающее сознание последнее, что видит Алла, это Розу Никитичну, разглядывающую в зеркало свое лицо. 
     «Она меня не видит».  – Понимает Алина, проваливаясь в куда-то во тьму. 
     
     Может ли обморок перейти в сон или длиться несколько часов – эта мысль волновала Алину меньше всего в момент, когда она открыла глаза и обнаружила что за окном светает. 
     Салон был пуст, и какую то долю секунды она позволила себе насладиться надеждой, что все это ей приснилось.  Потом взгляд нашарил на полу кусочек целлофана, забытый кем-то, кто убирался впопыхах (ты ведь прекрасно знаешь КЕМ).  Такой маленький, мать его, кусочек целлофана, и в то же время такое неопровержимое доказательство ужаса, пережитого ею ночью. 
     Она выбралась из-под подола, направилась к окну, за которым серел рассвет.  Ноги казались ватными, а происходящее ирреальным.  Дойдя до окна, Алина повернула ручку, пребывая в твердой уверенности, что та не поддастся.  Но ручка легко повернулась. 
     Образовавшаяся щель, принесла свежий воздух.  Алина глубоко вдохнула.  Это помогло – мысли встали на место. 
      «Что теперь делать?» – задалась она вопросом.  «Бежать».  – Ответило ее сознание.  И это было правильно, но…
     «Сколько их будет еще? Сколько девушек, чья судьба будет так же плачевна как у той, что убила себя.  Видимо потому, - подумала Алина, - «что это существо увлеклось, и откусило слишком большой кусок пирога.  Сколько было до нее? Кто знает.  Никому не придет мысль винить в случившихся трагедиях или неудачном браке, свадебный салон. »
     В памяти Алины отчетливо всплыли сербающие звуки, ее голова чуть дернулась в сторону (как в последующие годы, когда ей доводилось слышать похожий звук).  Но что, что она могла сделать?
     «Сжечь платье».  – Тут же пришел ответ. 
     Алина посмотрела в угол – платье лежало на прежнем месте, только целлофановый чехол исчез.  «Непростительное упущение».  – Алина сделала шаг назад.  Справа и слева от нее зеркала отразили девушку, с лицом, белым, как мел… или как кружево на платье. 
     Герои книг, всегда поступали правильно, спасая мир от зла и т.  п.  В книгах это казалось просто и естественно, так, будто у них не оставалось другого выбора.  И им не приходило в голову, что зло рано или поздно настигнет их.  Но на то они и «герои». 
     - Я не герой, – прошептала Алина.  Развернулась, и исчезла в проеме окна. 
     
     Солнце лилось сквозь стекло только что закрытого окна. 
      - Господи, как я могла оставить его открытым.  Роза Никитична с меня три шкуры бы спустила, – Думала Таня, подметая дорожку.  Сметя мусор на совок, она подхватила кусочек целлофана, все время ускользавший от веника.  Тут она заметила платье. 
     - Да что со мной… Она подняла его с подножки и понесла по проходу.  Оглянулась на зеркало.  Приложила его к себе.  Прижав корсет к животу и груди, она чуть повела бедрами – вправо, влево, заставив кружевную юбку следовать за ними.  Платье приятно холодило открытые участки тела. 
     «А что, хороша, - Подумала Таня, улыбаясь своему отражению и пришедшей в голову шутке.  – словно ангел…»
     .