* * *
     
     
     Издалека шел неясный гул.  Непохожий на голос пустыни, он усиливался и приближался с каждым мгновением.  Атэш, огненный конь Али аль-Саадата, встрепенулся и негромко заржал, предупреждая.  Али встретил взволнованный взгляд жены. 
     - Что это там?. .  – только и сумела прошептать Хабль, прижимая сына к груди.  Она выглядела встревоженной, но в ее глазах не ни было страха, ни сомнения.  Али заглянул в блестящую черноту ее мгновенно расширившихся зрачков – и прочел в них свою собственную догадку.  Погоня нашла беглецов даже среди барханов. 
     Али аль-Саадат выскочил из повозки – и не поверил своим глазам, как мгновение назад не поверил ушам.  Но то, что открылось его взгляду, не было ни миражом, ни волшебством ифритов. 
     Всадники, казалось, заполонили пустыню от края до края.  Песок, взметенный копытами к небу и подхваченный ветром, висел сплошной пеленой, так что Али поначалу показалось, что преследователям нет числа.  Сотни и сотни людей везиря стремительно приближались, и первые их ряды оказались настолько близко от повозки беглецов, что Али аль-Саадат мог разглядеть, как блестели от пота холеные шеи породистых коней. 
     Сам того не ожидая, Али закричал, просовывая голову в повозку:
     - Скачи! Бери сына – и скачи, я задержу!
     Вопреки ожиданиям, Хабль не стала спорить, да и подгонять ее тоже не пришлось.  Мгновение – и она грациозно взлетела на спину Атэшу, крепко прижимая младенца к груди свободной рукой.  Она боялась.  Но молчание в минуты страха и боли было как раз тем качеством, которое сразило сердце персидского принца Али аль-Саадата незадолго до того, как он стал царем и впервые взял на руки нового принца Персии, рожденного Хабль вопреки воле Надии. 
     Атэш взвился, будто почувствовав близость собственной смерти, и малыш на руках женщины закричал в полный голос. 
     - Ахура да поведет твою руку… - шепнул Али, протягивая жене ятаган.  Та молча просунула его между ремнями, охватившими ее спину под одеждами, и, ощутив кожей тепло согретого солнцем клинка, улыбнулась. 
     - Мы будем ждать тебя у Храма Огня, как и условились…
     - Прощай, ненаглядная… Прощай, о прохлада моих глаз… Мой сын… О, как я вас люблю!. .  - прошептал царь, потерявший свое царство, но Хабль уже не могла услышать его слов: Атэш молнией нес ее прочь, взбивая копытами песок. 
     
     
     * * *
     
     
     - Куда мы бежим, ты хотя бы знаешь? – тихо смеялся чужеземец, без труда поспевая за Нум. 
     Его мелодичный смех казался девочке россыпью драгоценных камней, что подбрасывает на ладони сказочная красавица.  Каждая новая искорка отражалась в неискушенной девичьей душе тысячью радужных бликов, и Нум любовалась ими, как звезда любуется луной. 
     - Уже скоро, - отозвалась она, стараясь не оборачиваться, чтобы ненароком не растаять в серебристом свете чужих глаз.  – Там, впереди, должна быть лестница. 
     - Лестница?! – усмехнулся мужчина.  – И она… может нам пригодиться?
     Нум промолчала.  Она не знала, как ответить на этот вопрос.  Она даже не знала, сумеет ли снова отыскать ту самую лестницу, но надеялась, что обострившиеся чувства приведут ее куда нужно, иначе ни ей, ни чужеземцу, вверившему свою судьбу в ее руки, не удастся уйти от погони живыми.  Нум не хотела разделить печальную участь Хаят.  И уж тем более ей совсем не хотелось, чтобы эту участь разделил ее неожиданный спутник. 
     Улочка, которой они бежали, была такой узенькой и сумеречной, что Нум приходилось то и дело оглядываться, чтобы убедиться, что мужчине удается протиснуться между сросшихся друг с другом лачуг.  Но тот прекрасно справлялся и не отставал ни на шаг. 
     Двери, повстречавшиеся им на пути, были закрыты наглухо.  Но каждый раз, сворачивая в очередной проулок, Нум замирала и прислушивалась, точно дикая кошка, готовая исчезнуть из виду при первых же признаках опасности.  И лишь когда ей казалось, что впереди по-прежнему нет ни души, она продолжала двигаться, осторожно огибая груды мусора, камней и глиняной утвари. 
     То тут, то там стены образовывали подобие кривого мостика, сближаясь у самого основания, и в таких местах девочка уверенно протягивала мужчине руку, а сама кралась, удерживаясь свободной рукой за неровный и холодный камень. 
     Наконец, когда эхо рассерженных голосов, доносившихся с Базар-э-Тэхран, стихло окончательно, девочка сбавила темп, позволяя себе перейти на быстрый шаг.  Мужчина бесшумно ступал немного в отдалении. 
     Легко оттолкнувшись рукой, Нум перепрыгнула доски, сваленные в высоченную кучу, и тут услышала позади одобрительные, пусть и негромкие аплодисменты. 
     - Кто обучил тебя акробатике, Нум? – почти с восхищением спросил купец, останавливаясь по ту сторону завала. 
     В сумерках, царивших между домами, его одеяние казалось дымом, а лица и вовсе не было видно.  Но зато был хорошо слышен смех, и Нум не ответила, смущенная и потрясенная неожиданной похвалой. 
     Она присела прямо на землю, и ее крохотная головка мгновенно скрылась из вида.  Словно получив молчаливое приглашение, мужчина устроился по другую сторону завала, опираясь спиной о холодные камни полуразрушенной стены.  Через мгновение, показавшееся Нум бесконечным, он произнес:
     - Мы отдохнули. . .  Что будем делать дальше?. . 
     - Дальше?. .  Можно мне сесть… Рядом с… Тобой?. . 
     Из-за досок послышался серебристый смех. 
     - Кто же из нас к кому переберется?
     - Я. 
     - Хорошо, - мужчина говорил ласково и беззлобно. 
     Нум подавила трепет.  Каждая клеточка ее тела рвалась немедленно оказаться по ту сторону завала, но девочка была слишком гордой, чтобы позволить себе в один прыжок перескочить препятствие, отделяющее ее от незнакомца.  Наконец, выждав, как ей показалось, достаточно долго, чтобы не выглядеть глупой, Нум перебралась на ту сторону.  Но там уже никого не было.  И лишь замшелые камни, сохранившие в себе тепло чужого тела, щедро поделились с девочкой своим восхищением от недавнего соприкосновения. 
     - Долго же ты собиралась, - послышалось откуда-то сверху.  – Разве у нас есть время так долго ждать?
     Следуя за серебристым голосом, Нум подняла голову – и опешила, совершенно не ожидая увидеть его обладателя там, где он оказался. 
     Купец стоял прямо над ней.