. » - думал Али аль-Саадат, с сожалением отмечая, как стремительно и неотвратимо тают его надежды. 
     Он был настолько поражен увиденным, что не сразу вспомнил о своих преследователях, а вот они, в свою очередь, о нем, разумеется, не забыли. 
     Кривое лезвие чужого оружия уперлось между лопаток, неожиданно и грубо прерывая замешательство царя.  Али аль-Саадат мгновенно обернулся через плечо – и встретился с безжалостным и насмешливым взглядом наемника. 
     Али был окружен. 
     
     
     * * *
     
     
     Хабль мчалась, как испуганная лань.  Атэш начал хрипеть и задыхаться, на его губах висели хлопья пены, но царица нещадно сжимала ногами бока несчастного животного.  В минуту смертельной опасности она не ведала жалости, и лишь материнский инстинкт вел ее все дальше и дальше к маячившему у самого горизонта спасению. 
     Малыш на ее руках кричал что было сил.  Ему не нравились кожаные ремни, которыми он был накрепко привязан к телу матери, он был голоден и страдал от зноя, тряски и пота, капающего ему в глаза.  Мальчик кричал, но ничто, казалось, не могло заставить Хабль остановиться. 
     Наконец, малышу удалось извернуться под кожаными путами и сменить положение.  Теперь картинка перед его глазами стала иной.  Лазурь растворилась в белом, и если бы малышу было хоть немногим больше года, он сумел бы распознать в новом цвете пески пустыни: теперь он висел вниз головой, созерцая мелькание копыт и клубы песка, поднимающегося кверху. 
     Малыш несколько раз чихнул, выскальзывая из ремней, и одна из пряжек сдавила его живот, освобождая то немногое, что он успел съесть за недавним завтраком.  Малыш расстроено проследил за покинувшей его желудок пищей, и обиженно взвыл. 
     - Траэтаона! – прикрикнула на него мать, слегка выпрямляясь, чтобы вернуть сына в прежнее положение. 
     Различив осуждение и страх в срывающемся голосе матери, малыш инстинктивно умолк.  И сделал это как раз вовремя, потому что в это самое мгновение до слуха Хабль донесся странный, грохочущий звук. 
     Женщина испуганно огляделась, пытаясь установить его источник, - и увидела облако песочной пыли, летевшее с юга прямо на нее. 
     Хабль подавила испуганный возглас, но Траэтаона не стал ждать, пока закричит его мать.  Он сделал это первым, потому что тоже увидел то, что двигалось навстречу им обоим.  И если бы малышу было хоть немногим больше года, он смог бы узнать в гигантском пылевом облаке сердце и плоть пустыни, величественную царицу песков, безликую и необъяснимую сущность, чье имя заставляло трепетать бесстрашного и в мгновение ока убивало трусливого.  Ту, что звалась Тих. 
     
     * * *
     
     - Скажи, ты убил их? – задыхаясь от быстрого бега, выкрикнула Нум. 
     Спина чужеземца маячила перед ее глазами едва заметным серым пятном.  Но вот это пятно резко остановилось и мгновение спустя перед изумленным взором девочки предстало улыбающееся лицо мужчины.  Его глаза светились. 
     - Позволь заметить, о равная звездам, я не совсем понимаю, чья именно судьба тебя интересует. 
     С этими словами купец отвернулся и перескочил очередной завал.  По мере продвижения к тупиковой стене проулка, дорога становилась все уже и захламленнее.  Двигаться вперед у Нум почти не оставалось сил.  Перебираясь вслед за чужеземцем, она не ответила, но, оказавшись по ту сторону груды битых черепков, сумела наконец сосредоточиться на словах, а не на изрядно утомивших ее прыжках. 
     - Я говорю о людях шахиншаха, о тех, которые пришли за нами в лавку.  Ты их убил, да?
     Незнакомец приглушенно рассмеялся, и Нум тут же рассталась с собственной уверенностью: и как ее угораздило понадеяться на скорое спасение и отдых!. . 
     Отсмеявшись, мужчина ласково взглянул на смущенную девочку. 
     - Скажи мне, о свет моих очей, стали бы мы убегать, если бы я разделался с погоней?!
     Нум пожала плечами, но вовремя сообразила, что ее жеста не видно в темноте, и ответила:
     - Твоя фараджия залита кровью, и ты сказал, что кровь не твоя, вот я и подумала…
     - Что в число моих врагов входит лишь жалкая горстка глупцов во главе с вали?! – воскликнул незнакомец в непритворном удивлении. 
     Нум совсем растерялась.  Он что, насмехается над ней? Или считает ее такой маленькой и несмышленой, что не хочет поведать ни слова?
     Незнакомец, казалось, почувствовал ее обиду, и голос его смягчился:
     - Пойдем, - сказал он и потянул девочку за собой.  – Я обещаю, что по дороге расскажу тебе все… что смогу.  А ты пообещай ничему не удивляться и тоже кое-что мне рассказать…
     - По дороге?. .  А куда мы пойдем? Я думала… То есть… Я вывела тебя из лавки и привела сюда, чтобы ты смог спрятаться. . .  Я надеялась снова найти ту лестницу… Ну, ту самую, которая ведет на крыши… Там я недавно пряталась сама.  Но… Оказывается, тебе не нужна лестница, чтобы попасть наверх… Значит, я уж тем более не нужна…
     Нум говорила сбивчиво и тихо, но мужчина не проронил ни звука, и лишь склонил голову чуть набок, словно хотел услышать чуть больше, чем заключали в себе ее слова.  Однако она истолковала его жест как упрек, и тяжело вздохнула:
     - Прости, что обманула твои ожидания… Никакого убежища в городе я не знаю.  Когда я прячусь здесь от гнева отца, то все равно возвращаюсь обратно, домой…
     Никогда еще Нум не чувствовала себя такой потерянной.  Чужеземец надеялся на ее помощь, а она даже не представляла себе, как сможет ему помочь, и это противоречие казалось ей настоящим предательством: она завела его в эту часть города, на заведомо тупиковую улицу, а теперь он предлагает ей двигаться дальше… И, кажется, совершенно не понимает, что пути вперед не существует, разве что он пролегает по крышам. 
     «Теперь он разозлится, - вздохнула Нум, опуская глаза.  – Обязательно разозлится – и бросит меня здесь.  А сам – уйдет. . . »
     - А вот и нет, - шепнул незнакомец из темноты. 
     От неожиданности Нум вздрогнула, но он не дал ей времени опомниться:
     - Тому, пред кем открыта дверь в ночи,
      Не нужен ни огонь, ни камень, ни ключи…
     - Что-что?! – опешила Нум, но мужчине, похоже, надоело стоять, теряя время.  Он уже все объяснил – и это объяснение было предельно простым. 
     Он скользнул влево, оттуда послышался негромкий металлический скрежет, и через мгновение девочка увидела неяркий желтый свет, упавший на противоположную стену проулка.  Полусогнутый силуэт незнакомца на миг обозначился на фоне дверного проема.  Пригнувшись еще сильнее, мужчина поднырнул под низенькую притолоку, взмахнул рукой, приглашая малышку следовать за собой, и, не дожидаясь, пока она примет приглашение, неторопливо двинулся вперед. 
     «Откуда здесь дверь? – изумилась Нум, наблюдая за тем, как, подобно хищному зверю, крадется незнакомец.  – В этом тупике никогда не было ничего похожего на проход.  Или… Дверь все же была, но я не замечала ее в темноте?. .  Но даже если так, то как он сумел ее открыть?»
     Времени на раздумья не оставалось, и девочка бросилась в открывшийся лаз, изо всех сил стараясь догнать серую фигуру, исчезнувшую где-то за поворотом незнакомой дороги. 
     Путь, предложенный незнакомцем, оказался на редкость трудным.  Девочке то и дело приходилось пригибаться, чтобы не зацепить головой торчавшие из глухих стен перекладины.