Он читал заклинания, не раз окроплял перчатки всевозможными зельями и с помощью потусторонних сил вызвал душу умершей, повелев ей отныне прибывать в этих двух кожаных предметах.  Когда же старик завершил свой страшный ритуал, ясное доселе небо над замком внезапно закрыли свинцовые тучи, а в почерневших небесах затрепетали огненные стрелы, оглушая округу могучими громовыми раскатами.  Подойдя к раскрытому окну, некромант последний раз посмотрел на перчатки, плюнул на них и выбросил с высокой башни, предав порыву налетевшего ветра. 
     
     Закончив рассказ, перчатка вздрогнула на плече у художника.  Ему даже показалось, что она заплакала, издавая негромкие всхлипы, но это были всего лишь воздушные пузыри, бегущие тонкой струйкой в глубине уютного аквариума.  Она тихо соскользнула с плеча мужчины на письменный стол и снова замерла в ожидании вопросов. 
     - Действительно, печальная история, – промолвил художник.  – Но что же случилось потом?
     - Затем произошло очень много событий, и я не стану тебе о них рассказывать, так как на это могла бы уйти целая уйма времени. 
     - Но мне всё же интересно, куда ты попала, после того как граф выбросил тебя из окна замка? Где вторая перчатка? Вас же было две?
     - Да, действительно, нас было и остаётся две.  Разные судьбы, но одна душа. 
     - Разве так бывает?
     - Как видишь, это есть.  Мы существуем в разных измерениях.  Одновременно.  Я здесь, но я и там.  Тут у меня одно предназначение, а там – совершенно другое, никак не сравнимое с этим.  Я надеюсь, ты не сомневаешься в существовании иных измерений?
     - После нашей встречи я уже во многом перестал сомневаться и готов поверить во всё что угодно, – художник вздохнул и откинулся на спинку кресла.  – И что… вы больше никогда не были рядом?
     - Почему же, иногда мы встречаемся.  Это происходит в те минуты, когда одной из нас угрожает опасность.  Если это вдруг случается, то мы мгновенно оказываемся рядом.  Пространство для нас ничто. 
     - Если судить по твоему рассказу, ты была доброй и милой девушкой.  Откуда тогда эта злость, нетерпимость к людям, жестокость? Я помню тех инкассаторов, которых ты лишила жизни. 
     - Я многих погубила на своём веку.  Отчасти теперь это моё предназначение в данном мире.  Но в душе я всё та же – добрая рыжеволосая девушка.  Только порой наступают минуты, когда мной овладевает слепая ярость.  Будто дьявол начинает руководить моими действиями.  В такие моменты я становлюсь непредсказуемой в своих поступках, и тогда непременно жди беды, – она на мгновение замолчала, затем осторожно добавила: – Вот и сегодня я сделала нечто такое, о чём теперь сильно жалею. 
     - Что же это? – мужчина боязливо посмотрел на перчатку. 
     - Поднимись на второй этаж, пройди в ванную комнату, и ты всё увидишь сам. 
     Художник как ошпаренный вскочил с места, сдвинув в сторону массивное кресло и, предчувствуя нечто непоправимое, рванулся по винтовой лестнице наверх. 
     Добежав до комнаты, где находилась большая джакузи, человек приоткрыл дверь в неосвещённое помещение и остановился, не решаясь войти.  Постояв несколько мгновений, он нащупал выключатель и нажал на клавишу. 
     Картина, представшая перед его глазами, могла поразить и привести в ужас любого, даже самого стойкого человека с железными нервами.  Посреди широкой, некогда белой ванны стоял больших размеров чёрный пластиковый мешок, а всё пространство вокруг него, включая высокий потолок, было обильно заляпано кровью.  В углу за дверью валялся широкий разделочный нож.  От засилья красного цвета художник зажмурил глаза и на мгновение застыл, чтобы не потерять сознание.  Затем, с трудом взяв себя в руки, он осторожно приблизился к зловещему мешку и расправил его горловину. 
     - Нет! Только не это! – в отчаянии воскликнул он. 
     Окровавленный мешок оказался доверху набит кусками обветренного мяса.  В этом месиве вдруг что-то сверкнуло.  Глаза художника вмиг наполнились слезами.  Он рухнул на колени, упёршись лбом в холодный кафель, и глухо разрыдался.  Художник узнал вещь, которая излучала леденящий блеск, – дымчатый бриллиант!
     - Ты расстроен, милый? – услышал он сочувствующий голос перчатки у себя за спиной. 
     - Расстроен?! – задыхаясь от негодования, закричал художник.  – Ты спрашиваешь, расстроен ли я?! Да я тебя ненавижу! Будь ты проклята!!!
     - О-о-о, дорогой! Меня столько раз проклинали, что я к этому давно привыкла.  Но ты сам виноват в том, что произошло.  Ведь это не я нарушила наш договор.  Зачем ты стал встречаться с этой женщиной? Тебе было известно, к чему это может привести, но все-таки ты пошёл на такой шаг.  Значит, ты убил её! И вина в её гибели лежит только на тебе. 
     - Не было никакого договора.  Ты меня ко всему принудила, – сказал художник, повернувшись к убийце.  – Если бы я не стал выполнять все то, что ты велела, я давно был бы мёртв. 
     - Возможно… но ты с удовольствием пользовался теми благами, которые я тебе предлагала и ни разу не отказался от чего-либо.  Значит, ты принял мои условия. 
     Художник поднялся на ноги, оперся рукой о стену и замолчал.  «А ведь она права! – размышлял он.  – Во многом виноват я сам, и за всё рано или поздно нужно платить.  Но это не повод лишать жизни ни в чём не повинного человека! По большому счёту, наверняка, все было подстроено с самого начала, – он попытался вспомнить тот вечер.  – Черт меня дёрнул поднять эту перчатку.  Но я знаю, что делать.  Да-да, я знаю». 
     Художник вышел из жуткого помещения, отстранив парящую в воздухе ведьму, и отправился в свой кабинет, где заперся на ключ и пробыл в одиночестве некоторое время.  Далеко за полночь замок в двери щёлкнул, художник вышел и направился в прихожую.  Там он облачился в пальто, переобулся и позвал перчатку. 
     - Ты уже не сердишься на меня, дорогой? – произнесла она, медленно выплывая из-за угла.  – Зачем ты оделся? Уже так поздно! Куда ты собрался?
     - Я смирился со своим горем, – бесстрастно произнёс мужчина.  – Того, что произошло, не исправить.  А сейчас мне нужно кое-что тебе показать, и это очень важно.  Может, тогда ты от меня отвяжешься.