Я мечтаю жениться на девушке с голубой кровью.  Будет ли она принцессой, или аристократкой, или незаконнорожденной дочкой какого-нибудь короля, стянутого с трона, растерзанного толпой – мне все равно; право слово, в этом нет совершенно никакой разницы.  Она, конечно, должна быть хрупкой и бледной, с тонкими синими жилками, просвечивающими под прозрачной кожей, и бледным румянцем на скулах цвета газового огня. 
     Голубоватый свет телевизора и пламя газовой плиты – я боготворю их в синей темноте гаснущих сумерек; я не люблю свечи, у них неправильный свет. 
     Я бы, наверное, хотел, чтобы пришла война – говорят, в войну в окнах зажигается тревожная синь.  И вся война – синего цвета.  Я люблю синий цвет.  Я с детства живу ляпис-лазурью, кобальтом, ультрамарином, бирюзой и индиго. 
     Когда-нибудь я женюсь; пока же женщины мелькают в моей жизни подобно ослепительно-синим молниям, чтобы сгинуть в чернеющих небесах.  Я терпелив. 
     Души у них нет.  Я, по крайней мере, не обнаружил души ни в одной из женщин.  Сердце, конечно, есть.  И, поверьте, даже у самой каменной, самой бессердечной стервочки сердце состоит из мяса, крови и тонких, тонких прослоек жира.  Но мы ведь говорим о возвышенном? Я скажу вам – сердце как роза.  Сердце – как сгусток пламени, сорвавшегося с конфорки.  Сердце синего цвета – как часто дарят его друг другу влюбленные – открытками и шелковыми подушками.  Сердце, как синяя птица – оно вмещает поразительно много счастья. 
     Я верю, что они были счастливы со мной; как же иначе? Я осыпал их лепестками роз.  Я любовался тем, как бледнеет их тело, приобретает нежный синюшный оттенок.  В моей морозилке не так много места, хотя я купил довольно большую камеру; поэтому от каждой моей подруги приходится оставлять совсем немного: тонкую посиневшую кисть, на которой так трепетно билась жилка, нежную узкую ступню с ногтями, синими до черноты – такой эффект дает сдавливание клещами или обычной дверью; и, конечно, голова – эти милые головки выстроились рядами в моей морозилке, все, кроме одной.  Мама, наверное, счастлива – она всегда хотела, чтобы я дружил с девушками аристократического типа.  Папа учил меня быть снобом.  Надеюсь, они довольны в окружении своих потенциальных невесток. 
     Стихи – стихи всегда василькового цвета.  Ей – последней, самой любимой – не очень нравился синий цвет.  Она говорила, он не способствует нормальному сексу.  Чушь – дизайн моих комнат ее возбуждал.  Она накидывалась на меня, срывая свое белье цвета индиго. 
     Я хотел сохранить ее целиком.  Но – увы, я слишком большой романтик. 
     Может, мне стоит отрастить бороду и выкрасить ее в синий цвет? Это будет восхитительной шуткой.  Это очень модный цвет в этом сезоне: ужасно много девушек строит из себя Мальвин.  Их, модниц, приятно разбирать, как пластмассовых кукол, на части, и глядеть в голубые глаза, перекатывая их на ладони. 
     В тот вечер я хотел увидеть, как вспыхнут волшебным пламенем голубого карбункула ее восхитительные волосы цвета туч.  Это было божественно; сверкающее облако обняло легкую, летящую прическу блистающим шаром искр и бриллиантового сияния.  Жаль, слегка подпортилась кожа; поэтому голову пришлось похоронить.  В качестве компенсации я оставил себе кисть с тонкими пальцами и не одну, а две стопы. 
     Сегодня удивительно синий день.  Я навещу ее; я чувствую грусть; она была последней; она была богиней. 
     Я кину на ее могилу синие-синие розы, какими бы их мог нарисовать Дальтон. 
     На кладбище далеко добираться; автобус ходит не так уж часто, ведь это окраина города.  К сожалению, я не могу приехать к ней, моей голубой мечте, на машине, потому что эти идиоты не выдали мне права.  Врач сказал, что я могу перепутать цвета светофора.  Но, по-моему, блеклый зеленый и опасный, тревожный, будоражащий синий перепутает только кретин. 
     Я справлялся, можно ли приобрести эскизы Врубеля на аукционе.  Мне снится Царевна-Лебедь, прекрасная, мертвая и холодная.  Репродукции «Демонов» перемигиваются зимними вечерами. 
     Я выхожу за ограду кладбища, оставив себе одну розу с полуосыпавшимися лепестками.  Впереди идет девушка; волосы выкрашены в модный цвет оттенка сигаретного дыма.  Я пристраиваюсь сзади и шагаю за ней некоторое время.  Пряди цвета синей ржавчины сводят меня с ума. 
     Сейчас я подойду и познакомлюсь; она немного поломается, но выпьет со мной «Кюрасао» в баре по пути домой. 
     Я никогда не ошибаюсь в своем выборе; все мои девушки – настоящие аристократки. 
     В их венах течет голубая кровь. 
     Я проверял. .