-За-зачем? – спросил Тихоня, глядя в сторону.  Он боялся крови.  Не боли, неизвестности или наказания, а именно крови.  Мальчик вспомнил вдруг, как бежал от темной лужи, которая росла на полу, будто живая, как она тянулась за ним.  И пятнышки остались на носках ботинок, подобно спорам плесени.  Тихоня унес их с собой с места смерти своего лучшего друга. 
     Тот отставил баночку, встал на колени и жадно прильнул губами к искалеченному запястью Тиша.  Он осторожно касался языком краев разреза, выдавливая детскую кровь.  Но эти касания были легкими, безболезненными, по-своему даже приятными.  Он стоял передо Тихоней на коленях, поддерживая руку мальчика своим протезом.  И Тихоня понял, что так пугало его жалких маленьких товарищей. 
     Он видел искрящуюся насыпь, и мигающие звезды над ней, и облака, и коленопреклоненного маньяка.  Тот втянул в себя кровь, как втягивают через соломинку коктейль, и рассеченные сосуды спались.  Потом он достал кусок бинта, стал неловко стягивать запястье жертвы.  Тиш отнял руку, кое-как забинтовал ее сам. 
     Тот приблизил лицо к его лицу.  Он жадно вглядывался в огромные глаза, синий цвет которых угадывался даже теперь, в темноте.  Он изучал утонченно-печальные черты своей жертвы: высокие тонкие брови, которые делали это лицо похожим на маску Пьеро, полные нервные губы, заострившиеся от недоедания скулы, тонкокостный подбородок.  В лице мальчика была странная, трагическая красота.  Красота существа, предназначенного в жертву, существа, обещанного безликим и беспощадным силам. 
     Тиш замер, прислушиваясь к биению собственного сердца.  Покрасневшие и запавшие глаза Тота, сияли восхитительным сумасшествием.  У Тихони промелькнула шальная мысль, уж не убьет ли его Тот в порядке исключения? Например, в назидание прочим беспризорникам, чтобы больше никто не думал своевольничать и проситься на экзекуцию. 
     Но Тот первым отвел взгляд и тяжело поднялся.  Тиш слышал хруст его суставов, скрип его ботинок.  Все происходило невыносимо медленно и казалось, изображение отстает от звука. 
     Маньяк протянул здоровую руку и коснулся щеки мальчика.  Тихоня закрыл глаза, задумчиво поглаживая запавший за подкладку нож.  У него уже начали возникать мысли куда более мрачного свойства.  Некоторые собутыльники матери проявляли к Тихоне нездоровый интерес, и ему приходилось, отбиваясь, пускать в ход подручные предметы. 
     Убить Тота – вот это будет номер! Пожалуй, детишки из бункера возведут в честь Тихони монумент из бытовых отходов или еще что в таком духе.  Он еле сдержал улыбку.  Неизвестно еще кто кого.  Тот не пьян, и поблизости нет матери, которая огреет его оторванным подлокотником кресла или чем еще, как это обычно бывало. 
     Тонкие пальцы с обломанными грязными ногтями скользили по коже Тиша, изучали лицо, как изучал бы его незрячий.  Внезапно Тот вздрогнул и отстранился. 
     Тихоня открыл глаза, он больше не чувствовал себя во власти страха и недобрых предчувствий.  Он только хотел узнать тайну Тота и уйти.  Над лесом снова брели облака великаны, увлекаемые ветром в сторону Минска, и Тихоня решил идти за ними, сколько бы времени это не заняло.  Облака глотали Луну и звезды, но полупрозрачные тела, сотканные из пара, не в силах были переварить сияние далеких светил. 
     Тот закупоривал банку, похожую на елочную игрушку.  Луна серебрила стекло, а кровь внутри походила на ртуть. 
     -З-зачем? – спросил Тиш настойчивее. 
     Тот поднял глаза.  Он и мальчик снова играли в гляделки, но недолго.  Тот сунул банку в карман. 
      -Считаешь, я маньяк? – вздохнул он.  - Думаешь, ты лучше? Ты еще не понял, что я называю шоколадной начинкой?
     И Тиш вспомнил, где видел его.  Вспомнил морозный воздух.  И солнце, и чей-то смех, и голоса, и шелест купюр. 
     Он вспомнил его улыбку, которую видел тогда, на рынке, и карамельный запах и горьковатый железистый привкус. 
     -Так учит Канон Замурованных, - сказал Тот.  – Мы замурованы в своих телах.  Только что несколько капель твоей крови совершили побег.  Они станут строками моей книги, ты должен гордиться, мальчик, - и он погладил Тиша по голове, нежно, будто отец, которого у Тихони никогда не было.  - Строки магических заклинаний и пантакли будут написаны твоей кровью.  И я, и те, кто будет за мной, станут приглашать бесплотных гостей, водя пальцем по страницам, исписанным твоей и моей кровью, и кровью всех твоих товарищей. 
     -Ч-что это з-за к-книга? – срывающимся голосом спросил Тиш. 
     -Я называю ее Телефонной Книгой Призраков, - произнес Тот, отдаляясь, шагая в скользкую темноту, в белесый туман, стелющийся здесь, в низине у насыпи. 
     Тихоня замер, завороженный этим названием.  В нем была такая незамысловатость и такое очарование, что у мальчика перехватило дыхание. 
     Тот отвернулся и зашагал прочь. 
     Облака-великаны неспешно шагали над лесом.  Тот почти скрылся из виду, стал неразличим на темной тропе. 
     И Тихоня бросился следом. 
     
     
     КАНОН ЗАМУРОВАННЫХ
     
     -Я – Тот, Кто Знает Пути Дат.  Я проводник душ, но я не поведу заблудших к свету, мне известны иные тропы.  Я знаю свой день и знаю, что проживу отмеренный мне срок.  А когда я приду, то спрошу: что это за земля? Она лишена воды, она лишена воздуха, она лишена пламени, она лишена тверди.  Она – неизмеримая глубина, она черна подобно самой черной ночи, и люди беспомощно скитаются по ней.