Воском от свечей черного белого и лилового цветов было закапано все вокруг: и алтарь, и пол, и дверца котла, и даже одеяла.  Несколько погасших свечей стояли на небольших столбиках каменного угля, расставленных по комнате. 
     -Хочешь остаться? – тон Глеба был весьма двусмысленным.  Может, он предлагал остаться здесь? Не исключено также, что он имел в виду – остаться в живых.  В любом случае, ответ предполагался только один. 
     Тихоня кивнул. 
     -Ложись спать. 
     Для того, чтобы сон мальчика был крепким, Тот вынудил его выпить кружку вина с привкусом железистого шоколада.  Это больше не пугало, в глубине души Тиш уже принял Канон Тота – Канон Замурованных, о котором ничего не знал.  Просто, что-то подсказывало – это для него.  Его место здесь, в этой кочегарке, которая на вид ничуть не лучше бетонного бункера беспризорников, где Тиш обитал до этого. 
     Впрочем, дом, где он обитал еще раньше, тоже был немногим лучше.  Его мать давно превратилась в визжащее полоумное существо.  Она до сих пор жила за счет любовников, нынешних и бывших.  Особенно щедрыми были двое возможных отцов Тиша.  Правда, один из них как-то забрался к Тихоне в постель, и стал обещать ему велосипед взамен на несколько мелких приятностей.  Он искренне полагал, что у сына такой выдающейся матери есть соответствующие для исполнения упомянутых приятностей способности и желания.  Тиш от души треснул его затылком в переносицу и выскользнул из-под жирного колыхающегося тела.  Мать поколотила их обоих, а потом несколько раз закатывала Тихоне сцены самой настоящей ревности. 
      К счастью, вино Тота быстро избавило Тиша от воспоминаний.  Сон втянул его в себя.  Мальчику даже померещился какой-то хлюпающий звук, будто его сознание – последняя капля жидкости на дне стакана, которую всосали через соломинку.  Возможно, это просто Тот прихлебнул из банки его крови.  Тиш улыбнулся и растаял.  А потом все началось. 
     В котле пели призраки и их тени, видимые только спящему, двигались во тьме.  Они были чуть темнее тьмы, потому Тиш различал их.  Призраки поглощали свет, идущий от свечей.  Кочегарка наполнилась серым, белым и лиловым свечением.  Огоньки погружались в воск, все глубже и глубже.  Тот зажег свечи повсюду.  Над одной из них он держал пробирку и смешивал теплую кровь с сахаром.  Горький шоколад с привкусом меди.  Прекрасная ржавая карамель. 
     Потом Тот извлек из-за пазухи книгу в переплете из тонкой кожи, открыл ее и стал читать. 
     И Тиш услышал молитвы котла, узнал песни Замурованных. 
     -Я открою вам врата, я распахну двери.  Обе руки мои будут при мне и обе ноги станут живыми.  Я найду того, чья кровь содержит Магистериум, Великий Эликсир.  Сколько мне приказано жить? Мне приказано жить миллионы лет…
     Тихоня лежал, свернувшись калачиком, и дрожал от возбуждения.  Мозг работал медленно, но напряженно, словно механизм, засыпанный песком.  Почему-то в том состоянии ему казалось очень важным запомнить это слово: Магистериум.  Позднее он понял, что в его жизни нет и не было ничего более важного. 
     Тот склонялся над книгой, написанной кровью Тиша и его собственной кровью, и кровью еще многих людей, которых Тихоня знал.  Но мальчик чувствовал – еще больше было тех, кого он никогда не видел и не увидит потому, что они уже мертвы. 
     Страницы казались говорящими, они шелестели в такт словам Тота, и призраки стонали, спускаясь в котел по закопченному дымоходу. 
     -Тело, бессмертное, как душа.  Тело неуязвимое.  Я войду в грядущее на двух ногах, я воздену к небу две руки, и тучи будут закручиваться надо мной по спирали.  Я спрошу: что это за земля? Я спрошу: что это за небо? Это – чистые мечты, и никогда не было другой земли и другого неба.  Я живу в чистых мечтах, я буду жить в чистых мечтах.  Сколько мне приказано жить? Мне приказано жить миллионы лет…
     Потом он обернулся к Тихоне, оставив книгу на алтаре.  Сквозь полуприкрытые веки мальчик видел страницы, исписанные ржавым.  Их шевелил ветер, идущий из котла.  Тот подошел к Тихоне, склонился.  На нем по-прежнему было пальто, как в первый раз, когда Тиш его увидел.  Из рукавов торчали руки: правая – живая, левая - из металла.  На пальцы протеза была натянута черная кожаная перчатка. 
     Мальчик не шевелился, лежал, полуприкрыв глаза и чувствовал, как ветер, пахнущий сажей и ароматическими палочками, обдувает его лицо.  А Тот вытянул его руку и положил ее на плоскую лабораторную посудину.  Тихоня знал, что произойдет, но боялся только крови – не боли, нет.  И Тот надрезал его запястье, неловко действуя только одной рукой.  Потом отнес посудину, наполненную кровью, на алтарь и наспех перевязал тонкую рану. 
     И Тишу стало ясно, зачем Тоту кровь.  Он искал в ней то вещество, которое называл Магистериумом.  Мальчику показалось вдруг, что оно в нем есть.  Тиш чувствовал его в себе, воображая нечто вроде жидкого золота.  И видение было столь ярким, что полностью поглотило его. 
     Тихоня слышал голос Тота, взывающий издалека.  Он повторял имена, которые не могли принадлежать людям, даже давно умершим:
     -Асбога, Дин, Дони, Тириель, Таптхазтхарат…
     Тиш видел, как Глеб обходит алтарь, замирает, обратившись к той или иной стороне света, и монотонно читает:
     -Ангелы второго неба, управляющие средой, зову вас с востока: Матлаи, Тармель, Вароборат.