Мальчик оказался связан с небесами дивной пуповиной дымохода, и ощущал прямую связь с тамошними обитателями. 
     И Тихоня захохотал навстречу воздуху, навстречу теням, которые, наверное, были чернее ночи.  Трудно сказать, ведь он видел только чужие безумные глаза, упиравшиеся в его лицо.  Но Тиш смеялся им навстречу.  Никогда в своей жизни он не смеялся так громко и отчаянно. 
     В ушах возник звон, похожий на долгий-долгий телефонный звонок.  Разумеется, он был дольше междугороднего или международного звонка, ведь звонящий находился очень уж далеко.  Наверное, дальше не бывает. 
     Тихоня смеялся и кричал, пытаясь заглушить его, но кто способен перекричать вызов призраков? Конечно, не жалкий замурованный в холодном котле беспризорник.  Тихоня не способен на такое.  Во всяком случае, не в нынешнем положении. 
     Мальчик был в зоне действия чего-то не свойственного миру живых. 
     Там, где пересекаются линии особой связи, где переговариваются те, кто представляет собой чистые потоки информации.  На прямой связи был разумный шум, четко структурированные помехи.  Они были внутри и вне истощенного человеческого тела. 
     Только Тихоня не мог ответить на звонок, который все звучал и звучал в голове. 
     Он понял, что умрет здесь, как умерли многие беспризорники до него. 
     Тот питал своих бестелесных покровителей страхом детей, замурованных в чугунном котле.  Он служил тьме, повинуясь Канону, придуманному им самим – Канону Замурованных. 
     И где-то по ту сторону чугунно-угольного Ада, по ту сторону дверцы, по ту сторону долгой мучительной смерти зажигались свечи, установленные на кусках каменного угля.  И книга шелестела ароматными страницами, а Тот читал свои злокозненные молитвы, созывая паразитов душ на пир. 
     Но он не знал, что Тиш действительно особенный.  Кажется, он оказался достаточно плох для них, и они вовсе не желали мальчику смерти.  У них имелись свои планы на него. 
     Звонок все звенел и звенел.  Тот не слышал его, потому, что вызов предназначался Тихоне. 
     И мальчишка кричал, извиваясь в тесной утробе, и хохотал, наслаждаясь болью и тьмой.  Паразиты душ, лярвы, паутина потусторонних данных опутали его и проникали внутрь, как черные ледяные реки.  Они свободно вливались в распахнутой черный рот, просачивались сквозь поры кожи. 
     Паразиты душ нашли подходящего носителя, существо, способное вместить в себя невообразимо огромные и постоянно развертывающиеся базы потусторонних данных.  Они вошли в Тиша и стали вить в его мозгу, органах и тканях уютные электрические гнезда. 
     А потом мальчик узнал глаза, глядящие в него.  Он просчитал их в череде судорожных морганий, в узком пространстве, наполненном кислородным голодом. 
     Это были его собственные глаза.  Тиш видел их отражения на оборотной стороне век. 
     Тихоня тонул в чистых мечтах, в потоках лживой информации, извращающей все сущее, и смеялся.  И глаза, полные черных слез благостно улыбались ему с той стороны одержимости. 
     
     СИВАЯ ГАТЬ
     
     Путешествия вне тела заводили Раису все дальше и дальше.  Она не имела ни малейшего представления о чистой информации.  Низшие паразиты душ, сброшенные в ее тело дочерью, возбуждали фантазию женщины, выуживали из памяти самые загадочные отрывки из прочитанных книг.  Раисе казалось, что она видела Бога – Информационное Поле, и постигла многие из тайн Вселенной.  Возможно, даже все. 
     Она догадывалась о спиралях тайной жизни, пронизывающих ее тело.  Они были похожи на ДНК и галактики одновременно.  Раиса полагала, что это неорганические существа, о которых она читала в книгах Карлоса Кастанеды.  Отчасти, конечно, так оно и было.  Раиса привыкла верить всему, что читала, и искренне полагала, что авторы ее любимых книг раскрыли свои секреты до конца.  Лишь иногда ей приходило в голову, что они и сами, возможно, не знали всех секретов. 
     Глобальное Информационное Поле, которое Раиса считала Богом, обволакивало ее все плотнее.  Физически женщина была подходящим носителем, примитивные паразиты привольно развернулись в здоровой и сильной оболочке.  Однако Раиса была слишком неустойчива, ее сознание постоянно соскальзывало в межвременные фазы – состояния близкие к галлюцинациям.  Одновременно с Раисой те же видения посещали сотни или тысячи одержимых по всему миру.  Это был их общий дом, общая ячейка в Глобальном Поле.  Именно из-за этого они не годились на роль сборщиков информации.  Ощущениям галюцинирующих шизофреников духи не доверяли. 
     В один из таких моментов Раису застал следователь, занимавшийся поисками ее пропавшего без вести мужа.  Женщина долго не открывала дверь, но потом все же впустила его в дом и, не говоря ни слова, удалилась.  Она двигалась как сомнамбула.  Милиционер пошел за ней.  Он думал о чем угодно – о наркотиках, о муках совести, о том, что она приняла смертельную дозу каких-то лекарств минуту назад.  Но женщина не казалась умирающей, все говорило о том, что ее сознание просто отсутствует, находясь в какой-то другой реальности. 
     Раиса опустилась в кресло и неподвижно просидела несколько минут, созерцая коллективные галлюцинации одержимых, которые в действительности являлись своего рода прозрениями.  Раиса могла видеть мир глубже прочих людей.  Она воспринимала реальность, как ряд стеклянных пластин, покрытых живыми рисунками.  Обычному человеку видна лишь первая из них.  Раиса и те, кто был соединен с ней общими массивами потусторонних данных, видели более далекие срезы бытия.  Они могли наблюдать скрытые причины событий и их неявные следствия, а также осознавать взаимосвязи, скрытые для большинства смертных.  Но это не делало их более совершенными созданиями, напротив, Раиса и ее неизвестные единомышленники были крайне уязвимы, в отличие от Тихони. 
     В своем странном состоянии Раиса не утратила способности говорить, и рассказала следователю все, что знала об исчезновении Анатолия. 
     -Он с самого начала боялся нашей дочери.