- И не стыдно сваливать свои похотливые мысли на других.  Смотри поп, так увиливать будешь, так и Христос тебя в свой рай не пустит.  Вдруг ты там на Магдалину какую-нибудь заглядываться начнешь?
     «Бесноватая!»,- вновь холодея, подумал священник.  Глянул на серебряные подвески- луницы на шее у девицы.  «Или жрица»,- он вновь затравленно посмотрел на лес, ожидая, что оттуда вот-вот появятся недобитые волхвы желающие поквитаться за разоренное капище. 
     -Одна, я одна, не бойся,- насмешливо протянула девушка. - Пришла вот, душу волхва моего - она кивнула на Морока,- с собой забрать. 
     -Может, хоть при мне постыдишься говорить эту ересь?- с неожиданной даже для него злостью произнес священник. - Идолопоклонница, служительница Сатаны – напугать меня вздумала? Не на того напала! Жалко, что тебя татары в полон не взяли,- они бы из тебя быстро всю дурь выбили. 
     -А как же любовь и всепрощение, а батюшка?- иронично спросила девушка. 
     -Какая-то соплячка будет мне еще тут голову морочить,- продолжал священник. - Покайся дщерь неразумная, ибо иначе ждет тебя судьба сего нечестивца,- он кивнул на труп Морока. - Думаешь, я поверю, что богиня Смерти явится сюда в таком обличье? Уж наверное, чтобы служителя Христа запугать, она бы пострашнее была. 
     -Я уже говорила, что не к тебе пришла,- пожала плечами девушка. - А что до обличья.  Так в это время я всегда прихожу в виде Снежной Девы.  В середине Зимы, я зрелая женщина, ну, а под конец,- девчонка усмехнулась. - В том обличье тебе меня лучше не видеть, да и вообще никому.  Тогда меня называют Ягой. 
     Даниил содрогнулся, вспомнив рассказы об ужасной старухе людоедке и об обрядах, посвященных Маре в этой ипостаси. 
     -Эти сказки все дети знают,- презрительно сказал он, стараясь сохранять спокойствие. - Уж врать, так врать с душою могла бы, чтобы лепо было. 
     -Ты начинаешь меня утомлять,- раздраженно сказала девица.  - Что же, смотри. 
     В этот момент священник почувствовал, как его накрывает волна ужасающего леденящего холода, сковавшего его по рукам и ногам.  Вокруг как-то потемнело, словно внезапно наступила ночь и в то же время, отец Даниил прекрасно все видел.  Отец Даниил посмотрел на свою недавнюю собеседницу и невольно затрясся, пятясь назад.  Теперь она стала словно выше и тоньше в развевающихся белых одеяниях.  Это, да еще мертвенно-бледная кожа, было единственное, что осталось белым,- длинные волосы, извивающиеся прядями, похожими на змей, стали черными как смоль.  Потемнели и брови,- четкие, словно нарисованные углем. 
     Но самое страшное, что вызвало особый ужас священника это глаза,- черные, полные , первозданного мрака и бушующего черного пламени.  Эти глаза, казалось, прожигали священника насквозь, парализовали его.  Отец Даниил не мог оторвать взгляда от этих жутких очей, хотя и чувствовал, что еще немного и его душа просто вырвется из тела и без следа раствориться в этих черных омутах.  Он сразу понял, что именно подразумевалось в Писании под «тьмой внешней». 
     В одной руке у Мары был острый серп, с которого капала кровь, в другой- чаша в виде черепа, тоже до краев полная крови.  В волосах у неё блестел изогнутый месяц, рогами вверх, от которого исходило мертвенно-бледное сияние. 
     Богиня улыбнулась священнику и почти сразу с её лицом стали происходить жуткие пугающие изменения.  Одна половина её лица, правда, осталась такая же какой и была, но вот вторая…Бледная кожа потемнела, покрылась бурыми пятнами, потом начал слазить, обнажая гниющую плоть.  Вот разлагающиеся куски плоти стали отваливаться, обнажая кости голого черепа.  Мара улыбнулась священнику и поднесла к своим безгубым челюстям чашу с кровью. 
     Как ни странно, но эти жуткие изменения вернули священнику способности двигаться и говорить.  Он дико завопил, замахал руками, обо что-то споткнулся и упал.  На корточках он пятился назад, крича что-то бессвязное и закрывая лицо руками. 
     -Да ладно, уж хватит орать-то,- раздался у него над ухом недовольный голос. - Сам виноват, напросился. 
     Отец Даниил осторожно убрал руку от лица и глянул перед собой.  Вокруг опять все было по-прежнему,- разоренное капище, груды мертвых тел, обгорелые обломки идола в костре.  И светловолосая девчонка, по-прежнему преспокойно сидевшая среди кучи трупов и совершенно не чувствуя какого-либо неудобства от этого.  Подогнув под себя одну ногу и упершись подбородком в колено, она насмешливо смотрела на испуганного священнослужителя. 
     -А-а-а!!!- дико завопил он, хватаясь за крест и выставляя его перед собой. - Сгинь, пропади, отродье Сатаны! Святой крепкий, святой бессмертный защити раба своего от лап бесовских! Провались в ад, дщерь диавольская!
     Он замолчал, словно выдохнувшись и поняв, что все его крики пропадают втуне. 
     -Да не разоряйся ты так,- миролюбиво сказала Мара, будто и не она сейчас представала перед священником в своем истинном обличье. - Уйду, уйду я скоро.  И не вернусь.  Все равно ведь,- капище монголы разрушили, волхвы убиты, а здесь монастырь будет. 
     -Бежишь, демон, от Света веры истинной!- приободрившись, бросил священник.  – Сам Князь Тьмы был посрамлен Сыном Божьим и бежал от него.  Куда уж тебе жалкому бесу языческому тягаться с тем, кто есть Все. 
     «Жалкий бес» хмуро глянул на разошедшегося священника и тот, немного оробев, замолк.  Внезапно ему показалось, что в светлых глазах блеснул отблеск черного пламени. 
     -Да не боюсь, я висельника вашего,- сказала богиня, презрительно скривив губы. - Кто он твой Иисус,- еще один светлый божок? Сколько таких уже было на моей памяти.  Все свергали друг друга, все воевали друг с другом.  Я видела, как вознесся Род, а потом Сварог, а за ним и Перун.  Так и твой Христос уйдет, вслед за остальными, а люди найдут на кого молиться.  А Тьма будет всегда. 
     -Ты не путай истинного Бога с идолами богомерзкими,- с достоинством ответил священник. - Бесы посрамлены, оказались князем Владимиром, принявшим веру православную и нет им больше места на земле русской.  Так и ты богиня самозваная уйдешь отсюда, в пекло, в бездну адскую и все забудут тебя.  Ибо не на земле ни на небе, ни в преисподней нет силы превыше Креста Христова.