А Русь святая будет стоять всегда, и вечно будет осенять её свет благодати божественной. 
     Отец Даниил даже забыл о своем страхе перед демоном, увлекшись обличением язычества.  Воодушевленный он чувствовал себя подобно древним пророкам, сокрушителям идолов, обличителям нечестивых царей, на каждом шагу посрамляющих бесов, демонов, да и самого Сатану.  Однако на Мару, его страстная речь не произвела никакого воздействия, похоже даже развеселила. 
     -Вечно под благодатью, говоришь?- хмыкнула она. - Нет силы превыше вашей? Давай я тебе кое-что покажу. - Она потянулась к нему руками и усмехнулась, когда поп испуганно шарахнулся.  – Не бойся, это уже не так страшно.  Просто смотри. 
     Прохладная узкая ладонь легла на лоб попа, внезапно потерявшего способность сопротивляться, и почти сразу перед его глазами полыхнуло вновь яростное черное пламя. 
     Неожиданно пламя исчезло и отец Даниил вдруг увидел все тот же мыс у слияния двух рек.  Но это была уже не зимой,- деревья были одеты зеленой листвой и речки не были скованы льдом, а весело журчали, струя свои воды на юг, чтобы впасть, в конце концов, в далекую Волгу.  Но главное,- теперь на мысу было не сожженное и разоренное капище,- это было добротное деревянное строение с крестом на макушке, а вокруг сновали люди в рясах.  И Даниил возрадовался душою, ибо прав он оказался и на месте прибежища бесов появилась монашеская обитель. 
     Картинка изменилась,- теперь уже не деревянный, но каменный монастырь возвышался на берегу реки.  И видел отец Даниил, как подходили сюда паломники и как все новые послушники приходили к стенам обители, чтобы стать братьями во Христе.  И радовалось сердце его, но и тревожно было на нем, ибо не понимал к чему зловредная демоница показывает ему эту сцену торжества Веры Истинной. 
     А местность вокруг все менялась.  Исчезали густые леса, прокладывались надежные дороги, соединившие монастырь с остальным миром.  Появлялись новые деревни и усадьбы, в которых жили все новые бояре, в каких то странных одеждах.  На каких-то повозках они подъезжали к стенам монастыря.  Потом появились какие-то и вовсе странные повозки,- из стекла и металла, двигающиеся совсем без лошадей. 
     А потом он словно поднялся над этим краем и как будто попал опять во времена батыева нашествия.  Всюду сожженные деревни, трупы на дорогах и конные орды ожесточенно сражающиеся друг с другом.  Вот только теперь убивали друг друга не татары и русские- русские сражались против русских, вместе с татарами, мордвинами, мерей и иными и вовсе никому не ведомыми племенами.  Он видел, как в лесах опять прятались оборванные крестьяне с топорами и вилами, а еще с какими-то странными металлическими палками, которые плевались огнем убивая человека на таком расстоянии, на которое не били и самые дальнобойные луки.  Видел, как гонялись друг за другом люди с крестами на груди и другие,- в странных кожаных шапках на которых блестела пятиконечная звезда.  И все они убивали и пытали друг друга, сжигая целые семьи заживо в собственных домах, закапывая их живыми в землю, забивая их насмерть тупыми концами плюющихся огнем палок. 
     А под конец он увидел все тот же монастырь,- только и следа древнего благолепия там не было.  И за церковной оградой и внутри её лежали истерзанные тела людей в черной форме с крестами на груди .  А рядом с ними монахи,- такие же изуродованные искалеченные.  Кто-то из них был еще жив и убегал в сторону леса, а воины в кожаной одежде и со звездами, привстав на одно колено и выставив вперед свои огненные палки, развлекались тем, что сшибали братьев, добегавших почти уже до спасительного леса. 
     Побледнев от ужаса, отец Даниил вновь и вновь смотрел как бойцы с красными звездами,- и белобрысые, словно чудь, и узкоглазые, как татары, и русские,- загоняют крестьян, словно скот внутрь монастыря.  Там уже перед иконостасом расхаживал мордатый парень в странной рубахе без пуговиц, раскрашенной белыми и черными полосами.  На голове у него была все та же кожаная шапка с красной звездой. 
     -Религия- это дурман, которым эксплуататорские классы морочат голову трудовому народу,- выкрикивал молодой горлопан. - Революция освободила народ от цепей помещиков и капиталистов,- осталось освободить его от цепей наложенных бездельниками-попами.  Смотрите, где ваш бог?- с этими словами он выхватил из кармана какой-то небольшой предмет.  Затем навел его на одну из икон и прищурился. 
     Раздался громкий хлопок, и пораженный отец Даниил увидел, как икона Богоматери разлетелась деревянной щепой. 
     -Видите, товарищи крестьяне!- в восторге заорал святотатец. - Пусть ваш бог покарает меня и за это.  – С этим словами он развернулся к огромному в человеческий рост распятию и смачно плюнул на него.  В народе ахнули, кто-то торопливо перекрестился, двое мужиков попытались кинуться к нечестивцу, но двое палачей - один узкоглазый, второй русский, - нацелили на них огненные палки.  Послышались два хлопка и вставшие за веру православную упали замертво. 
     -Религия - опиум для народа!- продолжал молодой революционер. - Иконы это раскрашенные доски, а святые мощи - труха! Оттряхнем же, товарищи, труху невежества и религиозных предрассудков со своих ног, чтобы вместе с трудящимся всего мира идти к коммунизму,- светлому будущему всего человечества!
     Отец Даниил видел как грабители и святотатцы расстреливают иконы, сваливают в кучу мощи и распятия и поджигают их, убивают священников и монахов. 
     Неожиданно страшное видение исчезло, и поп вдруг обнаружил себя на том же самом месте,- где стояло разоренное и разрушенное капище, на котором сидела юная и прекрасная богиня Смерти, с какой-то даже грустью смотря на священника.  Вид у того был растерянный и жалкий, губы тряслись, на глаза наворачивались слезы.  Он попытался перекреститься, но даже это у него получалось плохо. 
     -Ну, что же ты, глупенький попик?- ласково, словно несмышленышу, улыбнулась ему Мара. - Это все будет еще не скоро, а до этого вам будет хорошо.  Ну, ну, не надо.  Давай, я тебя лучше поцелую. 
     Нечеловечески прекрасное лицо приблизилось к испуганному лицу священника и холодные, будто бы выточенные изо льда, губы соприкоснулись с его губами.  Последнее что он увидел, был черный огонь, блеснувший в колдовских очах Мары. 
     
     Отца Даниила княжеские дружинники хватились только наутро.  Вспомнив, где видели его в последний раз, они собрали коней и поскакали к разрушенному капищу.  Татар они с собой не взяли,- те еще вечером покинули деревню, опасаясь отстать от своих основных сил. 
     Священника нашли быстро,- он висел на ближайшей осине, повесившись на собственном поясе.  Он уже закоченел,- видать провисел долго, скорее всего всю ночь. 
     Первая мысль испуганных дружинников,- отомстил кто-то из язычников.  Но, присмотревшись к следам, они отбросили эту мысль.  Снега не было всю ночь и хорошо было видно, что никого другого рядом не было.  Так что поневоле все согласились, что священник добровольно совершил грех самоубийства. 
     Сняв тело с петли, чтобы предать его земле дружинники уже собирались уходить, когда один из них увидел письмена, начерченные углем на одном из деревьев.  Сотник Зорило, немного знал грамоту и, запинаясь, прочел надпись собравшимся. 
     -«Ибо, каким судом вы судите, таким и будете судимы; и какою мерою вы мерите, такою и вам будут мерить».  Евангелие от Матфея, глава седьмая,- закончил сотник. 
     -
     …Страшен и загадочен чертог Богини Смерти.